Ли
Я читала и перечитывала одно и то же предложение снова и снова. За последний час я смогла осилить только эти восемь слов. Первые восемь слов из документа длиной почти в пять тысяч слов. Вы, возможно, думаете, что спустя час чтения этих слов, я их запомнила? Понимаю, что они означают? Что смогу не только повторить все предложение, но и повторить его по буквам? Но если бы кто-нибудь пришел сейчас в мой кабинет и спросил, какое первое слово в предложении, я бы не назвала его.
Вот такая у меня была неделя.
С тех пор, как я ушла от Шейна, каждый день был одинаковым. А я — полностью потерянная, но усердно пытающаяся притворяться.
Я приходила на работу рано, надеясь заставить свой мозг думать над чем-то еще, и оставалась до позднего вечера, потому что весь день был потерян от того, что я думала только о нем. Я сидела за столом часами, уставившись в компьютер и ничего не делая.
И дома было не лучше. Мои глаза слипались, но я не могла заснуть. Я все время была голодна, но не могла есть. Я скучала по Шейну так, что это причиняло боль. А из-за того, что было больно, я в итоге злилась. За одно, за другое, за все. Я обвиняла Шейна в том, как проходили мои недели. Я обвиняла его в том, что он не покидал мои мысли и не выходил из головы. Я обвиняла его за одиночество. Я обвиняла его в том, как болело мое сердце из-за этого. Я обвиняла его за то, что вообще болело мое сердце. Я всегда могла справиться со всем сама, потому что я так жила. Возможно, за это я его больше всего обвиняла. Что он превратил меня в кого-то, кто нуждается в другом человеке.
Я никогда не была такой. Никогда не хотела быть такой. Я была сильнее такой девчонки.
А теперь стала именно такой девчонкой.
Я не знала, произошло ли это медленно или сразу, но так случилось. Шейн не просто был частью моей жизни, теперь он полностью завладел ею. А я по глупости позволила этому произойти.
Я позволила, потому что он дал мне почувствовать то, что я никогда не ожидала. Это произошло, потому что настолько же, насколько было странным вначале, это стало таким естественным для меня. Это произошло, потому что я по глупости влюбилась в своего лучшего друга.
А затем кое-что произошло за пределами «Баоли». Правда начала выходить наружу. То, что я пыталась игнорировать, но оно неизбежно показывало свою уродливую голову на том тротуаре. Отстой встретиться лицом к лицу с женщиной, с которой он спал, пока я писала на палочки, но она не была той правдой, с которой я не хотела встречаться. Наша правда уходила куда глубже. Колыбелька была все еще упакована, его квартира была совершенно не подготовлена к тому, что должно было произойти, и я поняла, что жизнь Шейна не изменилась. И не менялась. Он продолжал жить той же жизнью, за исключением маленькой детали — причины, которая свела нас вместе. Мы были вместе не потому, что так должно было произойти. Мы были вместе потому, что были вынуждены. Я вынудила нас быть вместе. Принудила его к отношениям длиною в жизнь из-за решения, которое приняла несколько месяцев назад в кабинете у врача. Я не дала Шейну шанс влюбиться в меня. У него никогда не было шанса. Осознание этого злило меня, но я срывалась на нем.
Я никогда не сомневалась, что Шейн заботится обо мне. Никогда не сомневалась, что Шейн будет хорошим отцом для своего ребенка, как только тот родится. И мы можем быть семьей, просто не в традиционном смысле.
И этот ребенок заслуживает такой семьи больше, чем вынужденной традиционной. Как бы ни было это трудно, я должна отступить, потому что ни ребенок, ни я не могли быть частью плана Шейна — его будущего из-за обстоятельств. Так что буду держать дистанцию. Дам нам время все обдумать. Дам ему время все обдумать. Я отказывалась загонять нас в ловушку традиций, потому что был велик шанс, что мы для этого не подходили. Я знала, что не могла продолжать винить Шейна за то, где я — мы — находились сейчас. Это я привела нас к этому.
На мгновение я закрыла глаза, повторяя себе, что когда открою их, перечитаю эти восемь слов в последний раз и, наконец, пойму их смысл. Дам отдых сердцу и начну использовать мозг.
Живот заурчал, еще раз напоминая мне, что я пропустила завтрак. И не прошло и секунды, как ребенок пнул меня несколько раз по ребрам, давая понять, насколько он или она был недоволен тем, что его не покормили. Я сказала себе, что мне следует пойти в кафе, взять что-нибудь поесть и покормить нас обоих, но мои ноги не слушались. Волна сильной усталости накатила на меня так, что я была не в состоянии двигаться. Так что вместо этого я осталась сидеть в кресле с закрытыми глазами, мысленно повторяя себе, что мне нужно только еще несколько минут, и я смогу встать.