Когда он пришел в себя, то первое, что увидел, был огромного роста человек. Сказочная черная борода достигала у него до пояса. Великан держал в руке револьвер с длинным стволом, нацеленный в грудь Ренсдорфу. Из зарослей черных волос на лице бородача глядели на Ренсдорфа маленькие глаза.
— Ради бога не бойтесь, — поспешно сказал Ренсдорф, пытаясь улыбнуться. — Я не грабитель, я упал за борт яхты. Меня зовут Сенджером Ренсдорф, я из Нью-Йорка.
Взгляд бородача оставался настороженным. Револьвер оставался в том же положении, словно бы его держала рука статуи. Нельзя было определить, понял ли он сказанное Ренсдорфом.
— Я — Сенджер Ренсдорф из Нью-Йорка, — повторил Ренсдорф. — Я упал за борт яхты. Я голоден.
Вместо ответа гигант снял палец со спускового крючка и свободной рукой взял под козырек по-военному. Ренсдорф отметил, что одет он был в черную униформу с серой каракулевой оторочкой. Отдавая честь, бородатый щелкнул каблуками и остался в стойке «смирно».
По мраморным ступеням лестницы спускался еще один человек. Этот был худощав, держался прямо и был одет в одежду для вечерних визитов. Он приблизился к Ренсдорфу и протянул ему руку. Подчеркнуто четко и медленно с легким акцентом, усиливающим четкость, он сказал:
— Это огромное удовольствие и большая честь для меня принять господина Сенджера Ренсдорфа, знаменитого охотника.
Ренсдорф машинально пожал протянутую руку.
— Я читал вашу книгу об охоте на леопардов в снегах Тибета. Я — генерал Заров.
Что особенно бросилось в глаза Ренсдорфу, так это своеобразная красота этого человека, оригинальность и даже странность его лица. Назвавший себя генералом Заровым, мужчина был высокого роста, его волосы были абсолютно седыми. Однако его густые брови и заостренные усы могли бы соперничать с чернотой ночи, из которой явился Ренсдорф. Глаза генерала тоже были черными, скулы его выступали, нос имел породистую форму. Можно прибавить сухощавость черт лица, матовость кожи — словом, это было лицо аристократа, привыкшего, видимо, повелевать.
Он повернулся к гиганту в черной униформе и сделал ему какой-то знак. Гигант убрал пистолет, снова отдал честь и удалился.
— Иван — человек колоссальной силы, — заметил генерал, — беда в том, что он глухонемой. Простодушное существо и вместе с тем со вспышками жестокости, как свойственно его соплеменникам.
— Он — русский?
— Он — казак. Впрочем, и я тоже. — Генерал улыбнулся, показав заостренные зубы. — Однако здесь не место для беседы, мы займемся ею несколько позже. Прежде всего, вас нужно одеть, накормить и дать возможность вам восстановить силы. Все это вам будет предоставлено. Вы попали именно туда, где можно прекрасно отдохнуть.
Иван появился снова. Генерал отдал ему какие-то приказания, беззвучно шевеля губами.
— Прошу вас следовать за Иваном, господин Ренсдорф, — обратился он затем к гостю. — Я как раз собирался ужинать, когда вы пришли. Теперь я подожду вас. Я полагаю, что мои одежды подойдут вам по росту.
Молчаливый Иван провел Ренсдорфа в огромную спальню, особенность архитектуры которой состояла в показе всех деревянных элементов стройки. Кровать под балдахином могла бы поместить шестерых. Иван подал ему вечерний костюм. Надевая костюм, Ренсдорф заметил марку знаменитого лондонского модельера, обслуживающего знать не ниже герцогского звания.
Столовая, в которую его привел Иван, была интересна с нескольких точек зрения: в ней царила средневековая пышность, она напоминала своим резным дубом покои феодала-барона, она вообще поражала размахом — за огромный стол можно было усадить сорок человек.
Все стены столовой были украшены головами львов, тигров, слонов, лосей, медведей, причем это все были такие великолепные экземпляры, каких даже Ренсдорфу не приходилось видеть. За огромным столом сидел в одиночестве генерал.
— Вы желаете коктейль, господин Ренсдорф? — спросил он.
Коктейль оказался превосходным. Ренсдорф отметил, что и все здесь было самого высшего качества — скатерть, хрусталь, серебро и фарфор. Они отпробовали «боршч» — суп, столь милый русскому сердцу, красный густой суп, обильно сдобренный сметаной.
Как бы слегка извиняясь, генерал Заров сказал:
— Мы стараемся, по возможности, сохранять здесь обычаи цивилизованного общества. Прошу вас извинить отдельные погрешности, мы находимся в отдалении от морских путей. Не находите ли вы, что шампанскому повредила длительная транспортировка?
— Нисколько! — с жаром заверил Ренсдорф. Генерал уже представлялся ему, как приветливый хозяин, полный внимания к гостям, настоящий космополит. Правда, одно обстоятельство несколько нарушало это приятное впечатление: всякий раз, когда он поднимал глаза от тарелки, он встречался с внимательным взглядом генерала, как бы оценивающего какие-то его качества.
— Вас, может быть, удивило, что я знаю ваше имя? — спросил генерал. — Но дело в том, что я читаю все книги об охоте, написанные по-английски, по-французски или по-русски. У меня в жизни одна-единственная страсть — охота!
— У вас здесь великолепные экземпляры. Вот, например, голова этого буйвола. Такую огромную я вижу впервые в жизни.
— О! Вы правы, господин Ренсдорф, этот буйвол — это было чудище!
— Я всегда считал, — продолжал Ренсдорф, — что именно такая порода буйволов — самые опасные звери.
Генерал не сразу ответил на это замечание. Он задумчиво усмехнулся.
— Нет, вы ошибаетесь, господин Ренсдорф. Охота на буйволов не самая опасная охота. — Генерал отпил несколько глотков из бокала вина.
Ренсдорф с интересом взглянул на генерала, ожидая продолжения.
— Здесь, на моем острове, в моих заповедных краях, у меня есть охота и поопаснее охоты на буйволов.
— На этом острове водятся крупные звери? — полюбопытствовал Ренсдорф.
— Не только крупные, но самые крупные.
— Неужели?
— Разумеется, сами собой они не появились бы здесь. Я развожу их.
— Кого же вы сюда завозите, генерал? Тигров?
Генерал улыбнулся снисходительно.
— Нет, охота на тигров надоела мне уже давно. Все возможности этой охоты я исчерпал. Эта охота не вызывает у меня азарта и страха. Мне нужен риск, настоящая опасность. Я живу ради опасности, господин Ренсдорф.
— Но что же это за звери? — начал свой вопрос Ренсдорф.
— Я объясню вам, — живо сказал генерал. — Вас это сильно позабавит, надеюсь. Я кое-что придумал, это сенсационно… Позвольте, я вам налью еще стопочку портвейна, господин Ренсдорф.
— Благодарю вас, генерал.
Генерал наполнил стаканчик гостя и свой собственный. Затем он начал несколько патетический рассказ:
— Господь бог создал людей различными. Он создал поэтов. Он создал королей и нищих. Меня он создал охотником. Моя рука предназначена для нажатия на спусковой крючок оружия — так мне, по крайней мере, сказал мой отец. Кстати, он был очень богат, у него было полмиллиона гектаров в Крыму. Это был настоящий охотник. Мне исполнилось только пять лет, а я получил от него в подарок охотничье ружье, маленькое охотничье ружье, изготовленное в Москве по его заказу. Это было ружьецо для стрельбы по воробьям. Я застрелил из этого ружья несколько породистых индюков. Отец не сказал мне ни единого слова упрека, напротив, он похвалил меня за меткость.
Первого моего медведя я убил на Кавказе, мне было десять лет. Вся моя жизнь — это затянувшаяся охота. Я вступил в армию, это было обычно для дворянских детей. Я командовал казачьим эскадроном. Но моей истинной любовью оставалась одна лишь охота. Я охотился на всех существующих зверей и в самых разных странах. Я не мог бы даже приблизительно назвать вам количество убитых мною зверей.
Генерал сделал долгую затяжку сигаретой.
— После разгрома России я покинул родину. Царскому офицеру слишком рискованно было оставаться. К счастью, я успел сохранить значительную часть моих богатств, распродав их вовремя и переведя деньги в Америку. Слава господу! Я избежал участи многих русских эмигрантов. Мне не придется открывать чайную в Монте-Карло или работать шофером в Париже.