— Но это бы не помогло, — ответил Макрей. — Как бы верно это ни было. Сразу видно, что вы не настоящая политическая фигура, Карп: почему вы считаете, что истина — это лучшее, к чему надо стремиться? Если мы хотим остановить Бертольда Гольтца, то нам не следует идентифицировать его с Гитлером просто потому, что где-то глубоко в душе пятьдесят один процент местного населения желал бы видеть нового Гитлера. — Он улыбнулся Карпу, который выглядел очень взволнованным; он опасался чего-то и практически дрожал.
— Что бы я хотел выяснить, — сказал Карп, — так это, сможет ли Кальбфляйш справиться с этими «Сынами Службы»? У вас есть аппарат фон Лессингера, скажите мне?
— Нет, — ответил Макрей, — он не сможет.
Карп изумленно уставился на него.
— Но, — сказал Макрей, — Кальбфляйш уйдет со своего поста скоро, в течение следующего месяца. — Он не сказал того, что хотел тут же услышать от него Карп, того, о чем инстинктивно захотелось спросить Антону и Феликсу Карпам, всей компании «Карп и сыновья». Это была их первая реакция, моментально возникший вопрос первостепенной важности. Будем ли мы строить следующего робота-двойника? Если бы Карп осмелился, он бы спросил, но он боялся говорить. Карп был трусом, и Макрей знал об этом. Давным-давно честность Карпа была кастрирована для того, чтобы он мог успешно функционировать в немецком деловом обществе: духовное и моральное выхолащивание было в настоящие дни обязательной предварительной обработкой перед вступлением в класс «ге», в правящие круги. Я мог бы сказать ему, подумал Макрей, облегчить ему боль, но зачем?
Он не любил Карпа, который построил и теперь управлял двойником, заставлял его функционировать так, как тот и должен был, — без тени сомнения. Любая ошибка выдала бы Исполнителям секрет, тайну, которая выделила элиту, образовала Соединенные Штаты Европы и Америки; то, что они обладали одним или более секретами, превратило их в хранителей тайны из простых исполнителей инструкции.
Но все это для Мак Рея было немецким мистицизмом; он предпочитал думать об этом в простых практических терминах. «Карп и сыновья» была способна создать двойника, создала в качестве примера Кальбфляйша и сделала это неплохо, так же как неплохо регулировала эту модель на протяжении всего правления. Однако другая фирма могла бы создать следующего хозяина не хуже, и, разорвав экономические связи с Карпом, правительство отрезало мощный картель от участия в экономических привилегиях, которыми он наслаждался… за счет государства.
Следующей фирмой, которая будет строить двойника для правительства Штатов, будет маленькая фирма, та, которую верхи смогут контролировать. Название, которое вспомнил Макрей, было «Товарищество Фрауенциммера». Очень маленькая, находящаяся на окраине фирма, едва держащаяся на плаву в области кон-двоя: конструкции двойников для планетарной колонизации.
Он ничего не сказал Антону Карпу, но он намеревался начать деловые переговоры с Морисом Фрауенциммером, главой фирмы, со дня на день. И это, конечно, удивит Фрауенциммера: он тоже ничего не подозревал.
Карп произнес задумчиво, глядя на Мак Рея:
— Как вы думаете, что скажет Николь?
Улыбаясь, Макрей ответил:
— Я думаю, она будет рада. Ей никогда в действительности не нравился Руди.
— Я думал, что нравился. — Карп казался огорченным.
— Первой леди, — едко заметил Макрей, — никогда еще не нравился ни один Хозяин. С какой стати? Кроме того… ей двадцать три, а Кальбфляйшу, согласно нашим информационным инструкциям, — семьдесят восемь.
Карп заблеял:
— Но что ей приходится с ним делать? Ничего. Просто иногда появляться с ним на приемах, очень редко.
— Я думаю, что Николь вообще терпеть не может старых, изношенных, бесполезных, — сказал Макрей, не споря с Антоном Карпом: он увидел, как немолодой уже бизнесмен вздрогнул. — А ведь это и есть хорошее краткое описание вашей основной продукции, — добавил он.
— По спецификации…
— Но вы могли бы сделать его чуть-чуть более… — Макрей подыскивал нужное слово, — привлекательным.
— Довольно, — сказал Карп, краснея и поняв теперь, что Макрей всего лишь мучил его, что все это было задумано лишь с одной целью — дать ему понять, что, как бы велик и могуществен ни был картель «Карп и сыновья», он был рабом, наемным рабочим правительства и в действительности нисколько на него не влиял, и даже Макрей, который был просто помощником госсекретаря, мог безнаказанно проделывать такое.