— Возможно, я заскочу в больницу.
— А, — сказал довольный Конгротян. Так я могу быть уверен, что заражу тебя, подумал он. А ты, в свою очередь, заразишь всю свою компанию, весь злобный картель, который несет ответственность за упразднение практики доктора Саперса.
— Пожалуйста, — сказал он вслух. — Я буду очень рад проконсультироваться у вас тет-а-тет. Чем скорее, тем лучше. Но я вас предупреждаю: за последствия я не отвечаю. Весь риск на вас.
— Риск? Я отвечаю за все. Как насчет сегодня после полудня? У меня есть свободный час. Скажите мне в какой нейропсихиатрической больнице вы находитесь, и если это близко… Джадд поискал ручку и доску с бумагой.
До Дженнера они добрались быстро. К вечеру они приземлились на летном поле в окрестностях города; у них была масса времени, чтобы на машине добраться до дома Конгротяна, который находился где-то в холмах, окружавших местность.
— Ты хочешь сказать, мы не можем приземлиться у его дома? — спросила Молли. — Нам нужно…
— Мы наймем машину, — сказал Нэт Флиджер. — Ты же знаешь.
— Я знаю, — сказала Молли. — Я о них читала. И обычно там какой-нибудь сельский грубиян, который перескажет вам все местные сплетни, которые не стоят и выеденного яйца. — Она закрыла свою книгу и встала. — А что, Нэт, может, ты у таксиста узнаешь все, что хочешь узнать. Все о том, что вызывает такие страхи Конгротяна.
Джим Планк резко произнес:
— Мисс Дондолдо… — Его лицо вздрогнуло. — Я очень уважаю Лео, но видит Бог…
— Вы терпеть не можете меня? — спросила она, подняв брови. — Почему, интересно почему, мистер Планк?
— Прекратите, — сказал Нэт, выволакивая свой прибор из вертолета и ставя его на сырую землю. Воздух пах дождем, он был тяжелый и обволакивающий, и Нэт инстинктивно восставал против него, против его природной нездоровости.
— Это, должно быть, самое то для астматиков, — сказал он, оглядываясь. Конгротян, конечно, не будет их встречать; это была их личная проблема — искать его дом и его самого! Им бы очень повезло, если бы он их вообще принял; Нэт прекрасно это понимал.
Осторожно выходя из вертолета (она была в сандалиях), Молли сказала:
— Интересный запах. — Она глубоко вдохнула воздух, ее яркая кофточка заколыхалась. — Да. Как гниющая растительность.
— Так оно и есть, — сказал Нэт, помогая Джиму Планку справиться с оборудованием.
— Спасибо, — пробормотал Планк. — Похоже, все готово, Нэт. Сколько мы здесь пробудем? — У него был такой вид, как будто он собирался прямо сейчас вновь залезть в вертолет и отправиться назад. Нэт заметил на его лице нескрываемую панику.
— Этот район, — сказал Планк, — всегда напоминает мне — как в детской книжке о трех козликах, ну, ты знаешь, — голос стал раздраженным, — о троллях.
Молли уставилась на него, а затем резко рассмеялась.
К ним подъехало такси, но за рулем не было никакого сельского грубияна; это был самоуправляемый автомобиль двадцатилетней давности, с немой системой самоуправления. Вскоре они погрузили записывающее оборудование и свои вещи, и автотакси покатило по направлению к дому Роберта Конгротяна, а в качестве тропизма работал адрес, вставленный в специальное углубление для инструкций.
— Интересно, — сказала Молли, глядя на старомодные дома и магазины, попадающиеся по пути, — как они здесь развлекаются?
— Может, они приходят на летное поле и глазеют на пришельцев, которые иногда появляются, — ответил Нэт, а про себя, глядя на людей, то здесь, то там появляющихся на тротуаре и с любопытством рассматривающих их, подумал: типа нас, мы и есть то самое развлечение. Определенно этим их не балуют и ничего другого у них нет. Город, видимо, имел тот же вид, что до катастрофы 1980 года: у магазинов были подкрашенные стекла и пластмассовые фасады, которые теперь уже облупились и находились в невероятном запустении. А у огромного устаревшего супермаркета он увидел пустую стоянку для автомобилей: место для наземного транспорта, которого больше не было.
Жизнь здесь, решил Нэт, была формой самоубийства. Только какое-то скрытое саморазрушение могло заставить Конгротяна покинуть огромный многолюдный городской комплекс в Варшаве, один из самых впечатляющих центров человеческой деятельности и Взаимосвязей в мире, и приехать в этот зловещий, затопленный дождями, вымирающий городишко. Или это была одна из форм искупления? А почему нет? Наказать себя Бог знает за что, возможно, за что-то, связанное с сыном-уродом… если допустить, что все сказанное Молли было верно.