Эбби фыркнула и вздохнула.
— Он не хотел пропускать её, Мер. Ему плохо от этого. Не делай все еще хуже.
— Отлично, — сказала я. — Но я не оставлю тебя здесь одну. Я останусь, пока он не явится сюда.
Эбби обняла меня, и я опустила подбородок на её плечо, оглядывая мрачную комнату. Она так изменилась с тех пор, как я впервые вошла в дверь в наш первый год. Трэвис настоял, чтобы Эбби обустроила для себя комнату Шепли, когда он съехал вскоре после их свадьбы. Вместо дорожных знаков и постеров с рекламой пива стены были украшены картинами, свадебными фото и семейными фотографиями с Тотошкой. Там было полно ламп, столов и керамических украшений.
Я повернулась, посмотрев на полные холодной еды тарелки на небольшом обеденном столе. Свеча догорела до засохших потеков воска, почти касавшихся обработанного дерева.
— Ужин вкусно пахнет. Я обязательно ему это припомню.
Шепли прислал мне сообщение, и я быстро набрала ответ.
— Шеп? — спросила Эбби.
— Да. Он думал, я уже дома.
— Как дела?
— Он чистый фрик, Эбби. Как ты думаешь, у нас дела? — сказала я с отвращением.
— Вы все были в бешенстве, когда твои родители сказали, что ты не можешь приехать с ним. Вы оба полтора года хандрили в общаге. Наконец, они сдались, а теперь ты ненавидишь это.
— Я не ненавижу. Я боюсь, что он возненавидит меня.
— Уже почти три года, Мер. Если бы Шепли мог чувствовать к тебе что — либо кроме обожания, сомневаюсь, что возненавидел бы тебя из — за пары грязных носков.
Я притянула колени к груди, почти захотев, чтобы это был он в моих объятьях.
Мне часто было интересно, когда моменты, проведённые рядом с Шепли или в мыслях о нем, перестанут вызывать во мне так много чувств, но с течением времени мои чувства становились только сильнее.
— Мы выпускаемся в следующем году, Эбби. Ты можешь в это поверить?
— Нет. Тогда нам и правда придется быть взрослыми.
— Ты стала взрослой еще в детстве.
— Правда.
— Я все думаю, что он сделает мне предложение.
Эбби вскинула бровь.
— Когда он произносит мое имя по — особенному или мы идём в сказочный ресторан, я думаю, что это случится, но он никогда этого не делает.
— Он предлагал тебе, Мер, помнишь? Ты сказала «нет». Дважды.
Я вздрогнула, вспоминая то утро на пляже и несколько месяцев спустя, свет от свечей, блестевший в его глазах, домашнюю пасту и огромное разочарование на его лице.
— Но это было в прошлом году.
— Ты думаешь, что упустила свой шанс, да? Ты думаешь, он больше никогда не наберется мужества, чтобы спросить тебя снова. — Я не отвечала, но она продолжила: — Почему бы тебе не спросить его?
— Потому что я знаю — для него важно, чтобы спросил именно он.
Мысль сделать предложение Шепли приходила мне в голову, но я вспомнила, что он сказал о той новости, когда Эбби предложила Трэвису руку и сердце. Это беспокоило его почти так же сильно, как понимание того, что он был так традиционен в этом вопросе. Шепли считал, что делать предложение было его задачей как мужчины. Я не понимала, что если не буду готова, когда он сделает предложение, то он перестанет спрашивать.
— Ты хочешь этого? Чтобы он спросил тебя снова?
— Конечно, хочу. Мы не должны жениться сразу же, правда?
— Правда. А почему ты так спешишь обручиться? — спросила она.
— Я не знаю. Кажется, ему скучно.
— Скучно? С тобой? Не он ли только что написал сообщение, чтобы проверить, как ты?
— Да, но….
— Тебе скучно?
— Скучно — это неверное слово. Ему некомфортно. Мы топчемся на месте, и я вижу, что это беспокоит его.
— Может, он ждет от тебя знака, что ты готова?
— Я оставляла их направо и налево, разве что кроме знаменитого «Нет» Америки. У нас негласное соглашение не говорить об этом.
— Может, тебе стоит сказать ему, что ты готова, когда он будет готов снова спросить.
— А если не будет?
Эбби поморщилась.
— Мер, мы говорим о Шепе. Он, вероятно, борется с собой, чтобы не делать тебе предложение каждый день.
Я вздохнула.
— Речь не обо мне. Я здесь ради тебя.
Она нахмурилась.
— Я почти забыла.
Дверная ручка зашевелилась, и дверь распахнулась.
— Гулька? — крикнул Трэвис. Его выражение лица увяло, когда он увидел еду на столе, а потом посмотрел на нас, сидевших вместе на диване.
Глаза Эбби засветились, когда он подбежал к дивану и опустился перед ней на колени, обхватив руками её тело и зарывшись лицом в колени.
Шепли, улыбаясь, стоял в дверном проеме.
Я лучезарно улыбнулась ему.