– Эмиль Рудольфович, – услышали девочки просьбу Алекса. – Покажите нам еще раз тот прием!
Александр Правдюк занимался волейболом. Это было третьим интересным ему занятием помимо интернета и прекрасного пола.
– Я вам его уже показывал, – ворчливо пробубнил преподаватель.
Ника фыркнула, всем своим видом говоря: «Лишнее доказательство». Впрочем, с ней никто не спорил.
Дождавшись, когда учитель отвернется, чтобы корявым рядом непонятных знаков сделать запись в журнале, девочки одна за другой выскочили в коридор и побежали к спасительному помещению. Услышать в тот момент крик Эмиля и почувствовать, как сердце пристыжено дрожит внутри, было бы мучительно несправедливо. Но проказницам везло – с ними редко случалось то, чего они избегали.
В раздевалку вместе с тремя счастливицами все же увязалась Алина. Они добежали до цели и со стуком, за который их всегда ругала хмурая растрепанная уборщица, получившая прозвище Поломойка, захлопнули дверь. В помещении оказалась еще и Яна, чересчур веселая и подвижная девушка. Она строила различные гримасы и кривлялась почти всегда, исключая минуты, когда неудачно отвечала у доски.
Если Нике выпадал благосклонный шанс оказаться рядом с Яной, девочки, не переставая, смеялись так громко, прилежно и самозабвенно, что под конец приступов хохота были полностью измождены и еле держались, чтобы не сползти под лавку, одиноко обитающую возле облицованных стен. Сегодня к обычному веселью присоединилась даже Марго, которая, морщась, отошла от Алины и, присев рядом с Витой, начала издавать непонятного рода звуки, напоминающие то ли стоны раненого динозавра, то ли крики медсестер, видевших, как сбегает из больницы их любимый пациент.
Марго, обычно сдержанная в школе и раскрывающаяся только во время прогулок на каникулах, когда на нее не давило мнение родителей, сегодня разошлась. Благодаря ее концерту Вита досмеялась до того, что достала из сумки салфетку и опасливо, чтобы не размазать тушь, начала вытирать извергающиеся из глаз слезы. Яна просто улыбалась, не в силах понять чего-то подводного, что объединяло друзей и позволяло им интуитивно улавливать настроение друг друга, а оттого и до кашля гоготать. Ника, не выдерживая уже гомерического хохота, упала на пол. Пытаясь остановиться, она продолжала конвульсивно дергаться на спине. Алина в это время недоуменно и даже с некоторым осуждением смотрела на одноклассниц.
Отдышавшись, Вита предложила старую забаву девочек из 11«А». Они шпильками открывали просторную душевую комнату, заходили туда и в абсолютной темноте бегали, натыкаясь друг на друга, вскрикивали, щекотали сами себя и игриво угадывали, кто схватил их за хвост. Свет они включали только тогда, когда какая-нибудь девочка получала несерьезную травму.
Они начали играть и носились по душевой с криками и смехом. Неизведанные тайны, мнившиеся им здесь, приято щекотали фантазию. Им казалось, что в комнате при отсутствии света происходит что-то мистическое, а они прикасаются к этому. Приятно и страшно было чувствовать рядом с собой другого человека и не знать наверняка, кто это – друг, враг или вообще приведение.
Как обычно, первой завизжала Алина. Ника поняла это до того, как включили свет. Пока Вита хлопотала рядом со скуксившейся ворчуньей, Яна и Ника с интересом исследовали стены комнаты. Они не были здесь давно. Все учебное время теперь занимали подготовка к экзаменам и уклонение от выполнения обязанностей в связи с ними же.
Ника уже хотела сказать что-то остроумное и туманное, чтобы только подруги поняли ее пренебрежение к Алине, как ее внимание распухло на отдаленном углу комнаты. На стене ближе к потолку, поблескивая в искусственном свете, выросло что-то непонятное. Это было похоже на плесень, но без характерного для нее пушка, гораздо более рыхлое, красивое и зеленое.
– Что это? – озадаченно прошептала Ника, не в силах оторвать взгляд от чудесных пятен.
– Не знаю, – пожала плечами Марго.
Сейчас она больше была занята обдумыванием, как бы ей не пришлось тащиться с Алиной в травмпункт. Вита и Ника согласились бы сопроводить их только под угрозой не поступления в институт.