В этот раз всё было иначе. Мы были ближе друг к другу, скорее единое целое, чем шесть отдельных людей, и нам не требовалось сбиваться вместе. Где еще вам хотелось бы встретить новое тысячелетие, как не с пятью лучшими друзьями? Во дворце, в коттедже, в фургоне – какая разница? Мы хотели отпраздновать такое событие вместе и намеревались создать воспоминания на всю жизнь.
Дорога к хижине заняла почти два часа, сквозь снежные заносы и изгибы ландшафта – столь одинаково белые и пустые, будто мы ехали по гигантскому пуховому одеялу. Мы пересекали мосты, видели леса с соснами в белой пыли, показывали друг другу на закат – единственное цветное пятно в палитре. Снежные хлопья превратились из гипнотических серых точек, падающих с белого неба, в гипнотические белые точки, вырисовывающиеся на фоне темно-синего вечера. Возникло ощущение, что мы летим сквозь звезды на космическом корабле.
Разговор потух вместе со светом дня, так что мы ехали в тишине. Мика с Ловисой ехали впереди, мы с Кларком за ними, багаж был между нами. Я взглянула через плечо на задние сидения. Симона заснула на плече Дхана. Мне не было видно, спит он или нет.
Мика включил поворотник, и мы съехали с главной дороги на небольшой съезд через лес. Он был припорошен снегом, и, насколько я помню, встречных машин не было. Меня охватило чувство, что мы где-то в глуши и вне зоны досягаемости. Я локтем подтолкнула Кларка, мы ухмыльнулись друг другу, но ничего не сказали.
– Вот сюда, – сказал Мика, сворачивая на еще более узкую дорогу между деревьями. Здесь лес закончился, и перед нами открылось, насколько хватало взгляда, огромное замерзшее озеро. Минивэн остановился, и мы нетерпеливо выбрались из него, чтобы скорее осмотреть свой дом на ближайшие три праздничных дня.
Дом. Грубый, чертовски простой. Значительно меньше, чем я ожидала. Может, я так и не отбросила мысли о дворце. Всего три комнаты, все с двуспальными кроватями, так что сразу возникла неловкость. Мика и Ловиса по праву заняли хозяйскую спальню. Обе гостевые комнаты были приличного размера, но предназначены для пар. Мы с Кларком прекрасно ладили и уже раньше обменивались телесными жидкостями, но я не собиралась превращать это в привычку.
– Я безумно хочу посмотреть сауну, – сказал Кларк.
Мика отвел нас в конец коридора и открыл дверь. Внутри пахло сосной, там стояли четыре дощатые лавки и разные стулья. В углу была дверь, которая вела в маленькую внутреннюю комнату с единственным черным окошком. Мы с Кларком открыли ее и заглянули внутрь. Там были две широкие полки, что-то вроде контейнера для угля и деревянное ведро с ковшом. Я присоединилась к охам и ахам, потому что это было, как сказала Симона, по-скандинавски очаровательно. Еще это было чертовски зловеще, в духе этакой «Хижины в лесу».
– Можно я буду спать здесь? – спросил Кларк. – Без обид, Гаэль, но, думаю, нам обоим будет проще ночевать в разных комнатах. Не, действительно, мне правда нравится этот древесный запах.
– Можешь спать, где хочешь, – сказал Мика. – Я хочу, ребят, чтобы вам было комфортно. Пока вы располагаетесь, я найду какое-нибудь постельное белье для Кларка. Давайте потом встретимся на кухне. Сегодня будем как местные. Сосиски, сыр, картофельная запеканка, немного пива – всё цивилизованно. Нам же нужно сохранить порох сухим на Новый год!
Все вывалились за дверь, в полном восторге от нашего нового жилища. Остались только мы с Кларком.
Я подошла и уткнулась головой ему в плечо.
– Спасибо, – сказала я. – Ты хороший человек.
Он положил голову на мою.
– Мы всю жизнь выбираем что-то, душечка, – сказал он. – Пусть у нас всегда будет свобода выбора. Знаешь что, можем и позже разобрать вещи. Я хочу чешского пилснера и того вонючего пивного сыра. Вот видишь, ты уже рада, что мы не в одной комнате!
Он поцеловал меня в лоб и широкими шагами направился за остальными в коридор.
Мы никуда не выходили тем вечером. Куда бы? Мика и Ловиса приготовили что-то не слишком запоминающееся на ужин. Мы поиграли, выпили крепкого чешского пива и уставились на огонь, обсуждая, что может значить для нас миллениум. Мы с оптимизмом думали о будущем, друг о друге, о планете. Вместе нам было приятно, комфортно и радостно. Мы с Ловисой сидели на коврике из овечьей шкуры, взявшись за руки и облокотившись на диван, смеясь над ее переводами финских рождественских песен. Дхан высвободился из осьминожьих объятий Симоны, встал перед камином и зарядил речь о новых началах для каждого из нас. Он поблагодарил Мику за место для празднования, поблагодарил всех нас за то, что мы самые лучшие друзья в его жизни, поблагодарил всех, кто варит чешский пилснер. Последнее, что я помню перед тем, как пожелала друзьям доброй ночи, – это то, что я ела какую-то приторную ореховую выпечку. Понятия не имею, откуда она взялась, но она намертво склеила мне зубы, и бóльшую часть я выкинула в огонь. Все пошли спать рано. В конце концов, мы берегли себя для начала нового тысячелетия.