Более того, в эпоху Токугава конфуцианство стало играть роль государственной идеологии Японии, проникло во все слон общества и во многом определило самые разнообразные проявления жизни японцев. Поэтому естественно, что в изобразительном искусстве нередки конфуцианские темы. С конфуцианскими представлениями связаны и многие образы нэцкэ. Это герои древности – воплощение конфуцианского идеала преданного вассала; это китайские чиновники и т. д. Но, пожалуй, чаще всего в нэцкэ встречаются иллюстрации к принципу сяо – сыновней почтительности – одному из основополагающих воззрений конфуцианской этики. В соответствии с социальным учением конфуцианства, правильные отношения в семье, то есть почитание младшими старших, являются залогом процветания государства. Семейные отношения – это миниатюрная модель отношений социальных. Как отец руководит сыном, так император управляет подданными. Сюжеты сяо заимствованы из китайского сочинения XIII века «Эршисы сяо» («24 примера сыновней почтительности»), принадлежащего кисти Го Цзюйцзина 62. В Японии эта книга
выдержала несколько изданий. Впервые она была выпущена в годы Кэйтё (1596-1615) и несколько раз переиздавалась. Японские издания представляли собой облегченный перевод произведения Го Цзюйцзина и сопровождались иллюстрациями, которые, наряду с собственно текстом, стали основой для изображений «примеров сяо».
В нэцкэ среди «24 примеров» особенно популярны истории о Ян-цзы, Цуй Ши, Ян Сяне и Мэн Цзуне.
Мэн Цзун жил в княжестве У в III веке до н. э. Однажды зимой его мать захотела поесть ростков молодого бамбука. Несмотря на то, что в это время года достать их было невозможно, Мэн Цзун, горько плача, отправился в бамбуко
вую рощу. Небеса были тронуты такой сыновней почтительностью. Произошло чудо. Вдруг из-под снега появились ростки бамбука. В нэцкэ Мэн Цзун изображается в широкополой шляпе, с заступом в руках перед ростком бамбука. Иногда росток висит у него за плечами. Намеком на эту историю служит и самостоятельное изображение побега бамбука. Цуй Ши – женщина, жившая в период Тан (618-907). Она известна тем, что кормила свою свекровь грудью, когда та, потеряв зубы, не могла есть твердую пищу. В нэцкэ обычно показана Цун Ши, в окружении детей кормящая старуху. Ян-цзы – почтительный сын, отправившийся в горы за оленьим молоком, необходимым для приготовления лекарства для его матери.
Чтобы добыть молоко, Ян-цзы накинул на себя оленью шкуру, стал подкрадываться к стаду и едва не был застрелен охотниками. В нэцкэ Ян-цзы изображается с ведром в руке и шкурой оленя на плечах. Ян Сян, живший в эпоху Цзин (265-419), в возрасте четырнадцати лет собирал с отцом хворост в горах. Неожиданно навстречу им выскочил тигр. Ян Сян заслонил собой отца и по одной версии принес себя в жертву, а по другой – победил тигра, ибо страх за жизнь отца вселил в него необычайную силу. В нэцкэ изображаются Ян Сян и его отец, стоящие перед тигром. Эта сцена показана обычно на фоне гор.
Подобные сценки были широко известны в период Токугава и использовались не только резчиками, но и живописцами, графиками, мастерами художественного лака. Наиболее популярными божествами в народных верованиях периода Токугава были так называемые «ситифукудзин» – «семь богов счастья». Они происходят из различных религиозных систем. Дайкоку, Хотэй, Бисямонтэн и Бэндзайтэн – буддийские божества; Эбису – персонаж чисто синтоистский; Фукурокудзю и Дзюродзин пришли из пантеона даосизма. Несмотря на то, что даосизм в Японии никогда не был оформлен как сколько-нибудь цельное учение, в народных
верованиях многие даосские персонажи занимали видное место. Например, японцам был хорошо известен образ даосского святого – сэннина (кит. сянь).
И боги счастья, и сэннины наделялись определенными атрибутами, по которым их можно узнать. Так, Чжан Голао изображается с тыквой-горлянкой, из которой он выпускает мула (иногда лошадь), обладающего волшебным свойством: он может во много раз уменьшаться и помещаться в полую тыкву, а при необходимости принимать обычный облик. Га-ма-сэннин (Бессмертный с жабой), как о том свидетельствует его прозвище, изображался с большой жабой на плече. Некогда он воспринял от нее секрет долголетия и прославился как маг и врачеватель. Ли Тегуай предстает в виде оборванного, хромого нищего с посохом в руке. Он был мастером перевоплощения и духовных странствий. Во время одного из таких путешествий Ли Тегуай утратил свою прежнюю телесную оболочку и вынужден был войти в тело только что умершего нищего. Сиванму – владычица Запада – держит в руках персики, дарующие долголетие или бессмертие.