- Они не успели корабли на море выдвинуть. Так что часов через десять-двенадцать, к ночи, должны прийти. У нас лед для них тонкий, они на полном ходу быстро придут. Кстати, мы не одни. Баркас консервного комбината тоже застрял, только ниже нас по течению, а еще ниже, баржа встала.
Такие заверения вселяли надежду на то, что через три дня, он, как и должно, вернется домой. Мать, если задержится, волноваться будет. А она старая, у нее давление подняться может.
Подкрепившись чаем, Олег вернулся в каюту. Пока стояли, экономили все. Топлива на борту было только на обратную дорогу, съестного тоже впритык, так что, из опасений усложнения ситуации ввели режим экономии энергии и провианта. Свет, и раньше бледный, теперь совсем отключили, температура на борту упала, стало зябко.
Олег кутался в двойное одеяло и пытался спать. Ночью шли на полном ходу в попытке выйти из зоны пониженной температуры и успеть проскочить холодный фронт. Не успели. И теперь стало ясно, что не успели бы. Они в любом случае встали бы на этом месте, этого было не избежать. Но, как это обычно бывает, истина становится ясной только по истечении времени.
Небо хмурилось, в каюте было серо и темно. Читать не хотелось, в сумраке болели глаза. В надежде скоротать время, Олег попытался уснуть.
Проснулся он в глубокой тьме от настойчивого стука в дверь.
- Владимич, механик! Вставай. Механик!
Олег поднялся на натруженных руках. Мышцы заныли, глаза с трудом разлипались. Он почти болезненно ощутил заметное падение температуры в каюте за время его сна. Холод стоял жуткий, изо рта шел пар. Натянув на ноги шерстяные носки и сапоги, он отпер дверь.
- Что такое? Ты что стучишь?
- Ледокол пришел, - отозвался, горя глазами, молодой парнишка Васька. Он матросом с ними первую навигацию вышел, и все ему было ново и странно непривычно.
- Когда? Двадцать минут как по рации разговаривали. Говорят, на подходе. А сейчас смотрю, огни вниз по реке видны, у заячьего бугра.
- Точно, это ледокол?
- Да, капитан говорит, буди механика.
- Ну и хорошо.
На ходу натягивая свитер, еще один, и застегивая все пуговицы рыбацкой рабочей фуфайки, он вышел на палубу. В пронзительной ночной тьме с треском и грохотом на них издали надвигалась темная стальная машина. Сигнальные огни на его палубе и мачтах не делали его дружественнее или приветливее. Мощь ледокола поражала и подавляла всех на борту баркаса.
Волнение охватило всех. Мало кому доводилось бывать на вызволяемом изо льда судне, и мало кому удавалось остаться равнодушным. Как зачарованный Олег смотрел на то, как маленькое в масштабах и маневренное судно легко вспарывает лет, словно землю вспахивает, приближаясь к ним.
Ледокол начал маневр, огибая рыболовный баркас по правому борту. С громким треском ломался лед и рассыпался на крупные и мелкие осколки. Когда, обогнув их маленький баркас с правого бока, он повернул за него, Олег перегнулся за борт и всмотрелся в пену вод. За ледоколом тянулся шлейф из мелкой взвесь ледяных осколков, во тьме ночи казавшихся пеной. За взвесью шли более крупные льдины, с острыми углами, местами вполне толстые на вид, чтобы протаранить обшивку старенького баркаса.
От движения ледокола вода поднялась, и баркас стало кренить на правый бок. Течением его могло скинуть на льдины по правому борту.
- Где стармех? - спросил Олег, сбегая вниз по лестнице.
- В машинном.
После быстрых приготовлений и по команде капитана пустили двигатель. Судно затрясло и завибрировало, сбрасывая с себя остатки ледяного плена. Потом что-то лязгнуло, и сильным толчком повалило всех на пол. В нос ударил запах антифриза.
- Похоже, кормовой винт, - услышал Олег крик старшего механика, поднимаясь и сплевывая кровь от разбитой губы. - Глуши двигатель!
- Погнуло? - спросил он, выворачивая руку и рычаг.
Старший механик поспешно останавливал двигатель в сумраке и духоте машинного отделения и завинчивал винтели, пытаясь предотвратить течь.
- Может, зацепило за что.
- Сейчас схожу, посмотрю.
В сумраке ночи и суматохе палубы было трудно что-то разобрать. Ледокол завершил маневр и теперь ждал их судно, чтобы вывести за собой из ледового плена. Капитан что-то кричал в переговорной, обращаясь то к ледоколу, то к стармеху в машинное отделение. Пара матросов и лоцман столпилась на корме, свесившись вниз. Олег подошел к борту и тоже глянул вниз.
- Что там?
- Вроде, трос какой-то.
В осколочной взвеси, как в пене, трудно было что-то разобрать. Одна из льдин покурпнее потихоньку подплывала, совсем закрывая видимость.
- На винте?
- Черт его знает, откуда он взялся. Вроде как намотался.
- Может, за ночь принесло течением, а мы как двигатель пустили, так и сами намотали его.
Олег задумчиво почесал подбородок. Подплывающая к корме льдина казалась прочной на вид, и на нее можно было бы спуститься, и багром попытаться снять с винта трос.
- Костя, - позвал он одного из матросов, - подай канат из пожарной будки. И передай капитану, что я винт буду вызволять. Не пускайте двигатель, пока не скажу.
Костя бросил ему канат и зайцем припустил на капитанский мостик.
- Мужики, подсобите, - сказал он лоцману и второму матросу, обвязывая себя канатом по поясу. - Я сейчас буду спускаться, вы меня подстрахуйте, только сильно не тяните, а то обед наружу выплюну.
Лоцман хило улыбнулся. Льдина была уже и самого борта. Теперь он лучше ее рассмотрел. Метра три в диаметре, на вид она была шаткая. Теперь его идея показалась ему очень безрассудной, но отступать было поздно. От него ждали подвига. Олег перешагнул за борт и, как скалолаз, упираясь ногами в борт судна, спустился на льдину. Она закачалась и ненадежно накренилась. С воды и мокрой льдины по ногам пошел холод. По старой сельской привычке он был в резиновых сапогах, которые заскользили по мокрому льду.
- Порядок, - крикнул он наверх, откуда свисали любопытные головы. Кто-то принес лампу. Света стало вполне достаточно, чтобы рассмотреть свое отражение в темной воде под ногами. Его лицо показалось Олегу слишком озабоченным, и он попытался ухмыльнуться. Но ничего не вышло. Здесь, на льдине, его руки сковала какая-то неловкость, и холод, идущий от воды, делал движения неповоротливыми и неуклюжими.
Он оперся ладонью о борт и опустился на корточки. Вода в щели между льдом и металлической стеной борта баркаса казалась черной, но в ней тонкой белой полосой виднелся трос. Олег скинул куртку, закатал рукав свитера по плечо. Вдохнув поглубже, он сунул руку в воду и попытался дотянуться до троса. Ледяная вода обожгла его руку. Несколько раз он черпнул воду онемевшей рукой. Было очевидно, что трос был далеко и так до него не дотянешься, и он вытащил руку.
Он попытался подняться на ноги, но льдину качнуло, и пришлось опереться рукой и борт. При этом он случайно оттолкнулся от борта, и льдину качнуло прочь от баркаса. Веревка вокруг пояса стянулась и стала сдавливать Олега.