Наученный жизненным опытом я обычно от машины дальше, чем на сто метров никогда не уходил, только хворост собирал. Когда ты один на один с природной стихией, лучшее средство, чем огонь и придумать нельзя. И чаек можно вскипятить, и обед погреть. На этот случай у меня всегда с собой был чифирбак - жестяная баночка с проволочной ручкой, в которой я чаек заваривал. Этот чифирбак я сам собственноручно сделал из жестяной баночки из-под кофе. Можно было бы купить неплохой чайник походный. Или котелок какой, только мне все это не по сердцу было. Я эти достижения цивилизации не люблю. А так, удобная посудинка, и в хозяйстве годится, и руками своими сделана, и в рюкзаке удобно помещается. Я всегда с собой чай в пакетике прихватывал, яблочко или ягодку какую, и мяты несколько листочков, если в доме имелась. И ножик, и шампур, чтоб на него нанизать огурчик или помидорчик, чем Бог послал, и подкрепиться для согрева. На реке ночью зябко, не то, что в городе. Тут и свитер пригодиться может, и печка в машине.
А все ж на реке романтика. Кузнечики и сверчки стрекочут так, что уши закладывает. Запахи дивные, сырость с реки, буйство трав и цветов, и свежесть чистого воздуха. Звон колокольчика, плеск воды, все это навевает мечтания и грезы. Правда, насекомых разных полно, в начале лета всегда мошкара тучами, потом комары, москиты. Места у нас болотистые, почвы мягкие, а лето влажное, для них самое раздолье селиться и размножаться. Я, чтобы их отпугнуть, в костре траву всегда жгу. От полыни и ромашки полевой, календулы лекарственной, аромат дивный, от простых трав дым, который они не любят.
Бывало, что не один я сидел вот так всю ночь. Иногда и компания подбиралась случайная. Кого только на рыбалке не встретишь. И цыгане ходят, блеснят, и китайцы и корейцы, этикетно так, изящно, со стульчиками раскладными и со всеми удобствами. Иной раз и совсем дивный народец попадался, но чаще все наши, простые мужики, и каждый со своей историей. На рыбалке что еще делать? Поели, попили, сидим, ждем, подсекаем, и истории полушепотом рассказываем. В полголоса потому, чтоб лишнего внимания не привлекать, и чтоб звон колокольчика не упустить.
Однажды попался мне такой собеседник, диковинный, иначе не сказать. Приехал он своим ходом, или пришел, кто его знает, только к реке он спустился уже затемно, значительно позже меня. Сначала все поодаль держался, и я не особо присматривался к тому, кто там по ту сторону моста ходит, только огня он не разводил, а обходился фонариком на резинке, который на лоб крепил, как у шахтера. Вот этот мельтешащий огонек и мелькал все время в зарослях камыша и осоки.
Со временем я и совсем перестал его замечать. Клевало в ту ночь плохо, из четырех поклевок только две были с карасиками с ладошку длинной, детенышами совсем. Две другие сорвались, и я заскучал.
Где-то за полночь сосед вдруг подошел к моему костру и попросил водицы попить. Такая просьба может показаться странной, вокруг вон сколько воды было. Но только местные знают, что речную воду, не кипяченую, лучше было не пить. Небезопасно для здоровья. Река эта, Белый Ильмень, была малым рукавом от полноводной Волги, частью большой ее дальты. К сожалению, полноводная могучая река пополнялась большим количеством сточных вод, сбрасываемых из северных областей. Воды ее становились грязными, и не очищались больше естественными иловыми фильтрами как раньше. Я для этих целей всегда с собой две бутылки из дома привозил, их и кипятил, или так пил. Налил я соседу в кружку чайку из чифербака, конфеткой угостил, и пригласил посидеть со мной, погреться. Он покосился на костер, оглянулся на удочки свои, и я уж думал, откажется. Но он, постояв с минуту, подтянул свои потертые заношенные рыбацкие штаны и присел на траву подле огня.
Мы разговорились. Соседа моего звали Павлом. В свете огня я хорошо его рассмотрел. На вид ему было лет около тридцати пяти, роста чуть выше среднего, худощав. Внешне он казался старше, хоть и было видно, что морщины его больше от усталости и изнеможения, чем от возраста. Его светлые волосы были густыми, но кое-где проступали седые пряди.
Мы проговорили всю ночь, до рассвета. И как это бывает со случайными знакомыми, с которыми наверняка больше никогда не встретитесь, разоткровенничались. Я где-то читал, что такое часто в поездах происходит. Едут вместе в одном купе абсолютно разные люди, но эта близость в замкнутом пространстве, эта вынужденность провести вместе несколько часов, а то и суток, толкает людей на откровение. И случайный попутчик в таком случае становится не хуже психолога, и выслушает, и посочувствует, и совет даст.
Так и на рыбалке часто случается. Я при этом стараюсь лишний раз про себя чего не болтать, хорошим хвалиться не люблю, а жаловаться, слава Господу, особо не на что, но чужие истории я всегда с особым вниманием и интересом слушаю. Только сам никогда к другому в душу не лезу, можно и шутками и побасенками всю ночь отговориться. Только так получилось, что сам он начал о себе рассказывать, ну а мне оставалось лишь слушать и поддакивать, надо ж как-то ночь коротать.
Дело обстояло так. Попив чаю, он отошел, но где-то часа через полтора, вернулся и к огню подсел, на большое отсыревшее бревно. Тогда и позвонила ему жена. И так тревожно позвонила, что мне даже неуютно стало. Вдруг запиликало что-то монотонное полифоническое. Павел вытащил из кармана простенький допотопный телефон, каких уже лет восемь не делают, коротко ответил, что давно на реке, что все хорошо, и отключился. А сам помрачнел разом, косматые брови встали в одну линию.
Я его спросил, что он так с женой резко и коротко. Ответ был самый неожиданный. Ему не понравилось, что она так деньги необдуманно тратит на разговоры. Раньше он также пешком ходил, а надо, и в поле ночевал, и ничего, живой приходит. А ту на тебе, пиликалку эту вручила, и трезвонит, деньги проговаривает.
Эффект попутчика сработал, и мой сосед рассказал мне его историю:
- Женился я поздно. Почти до тридцати лет холостяком ходил. И не то, что другие, кто свободу любит, кто нагуляться хочет. На самом деле жениться я хотел рано, лет с двадцати, да вот все не складывалось. Были у меня девушки, были к ним серьезные намерения. Пять раз я порывался делать предложение, и за десять лет получил четыре отказа. И ведь что странно, парень я был веселый, и многие девушки за мной увивались. Не сказать, чтобы толпами ходили, но и обделен вниманием не был. Да вот в чем шутка, гулять -гуляли, а замуж не шли. Все мои товарищи давно уже семьями обзавелись, а я все гол как сокол ходил. От безысходности подался на вахты на север, в разъездах оно не так тяжело. На вахте все мужики без жен, как отдушина. А меж вахтами домой возвращался к матери. Постепенно жизнь моя серела, тускнела, а сам я стал будто истончаться и таять.
И вот в минуту практически полного отчаяния я встретил ее. Жена моя женщина простая и незатейливая на первый взгляд. Работала у нас бухгалтером, спокойная, держалась скромно. Мне она приглянулась, и я стал постепенно присматриваться. Знаешь что, человека лучше всего узнавать в работе. Как он работает, аккуратно ли, исполнительно, с должным ли вниманием и ответственностью. Все в нашем коллективе признавали ее миловидной, но невзрачной девушкой, тихой, как мышка. Только я видел больше чем другие. Было в этой девушке что-то тонкое, пронзительное, как свист ветра в неприкрытую форточку. Был в ней надлом, от чего душа ее сделалась хрупкая и ломкая, как стекло. Оно блестело в глубине ее серых глаз, и оно поразило меня своей чистотой и деликатностью.