Несколько дней, пока проходили следственные мероприятия, Таня отсиживалась у себя в отделе. Покидая его только в случае крайней необходимости, она с недовольством слышала гул голосов, переклики сотрудников правоохранительных органов, доносившиеся до ее слуха с нижнего этажа. Это делало ее все более раздражительной. И она неожиданно резко одергивала случайных посетителей, стоило им хоть на мгновение нарушить ее спокойствие.
- Никаких мобильных в читальном зале! - рявкнула она на парочку студентов, с озабоченными лицами ищущих по карманам надрывающийся мобильный телефон. - В библиотеке говорить по мобильному нельзя!
Студенты пригнулись, вжали головы в плечи и ретировались вниз по лестнице на первый этаж. В наступившей тишине Татьяна замерла на мгновение и потерла пальцами виски. Пронзительная трель мобильного телефона вызвала у нее новый приступ мигрени. На фоне обострившейся нервной обстановки мигрени случались у нее довольно часто.
И в этот момент внимание ее привлек далекий приглушенный свистяще-хлюпающий звук. Она не сразу его узнала, скорее забеспокоилась. Казалось, где-то захлебывалась рвотой кошка. Таня поспешила на его источник, и довольно скоро оказалась в большом читальном зале. Его отдел был довольно обширным, и самым спрашиваемым ввиду распространенности тематик, популярных у студентов. Работа в послеобеденный час затихла. Сонные студенты листали книги, подперев щеки руками, сонные библиотекари клевали носом, почти задевая вязальные спицы, мелькающие у них в руках. У Валентины был выходной, а ее сослуживиц Татьяна не очень хорошо знала, да и не стремилась узнать, ввиду своей социопатии.
Она решительно прошла за стойку, и далее в зал со стеллажами, куда имели доступ только сотрудники библиотеки. Едва ли кто обратил на нее внимание. В крайнем слева ряду ближе к дальнему его концу она увидела знакомого старичка. Он стоял, сиротливо согнувшись, и тыкал крючковатым пальцем в толстый фолиант коричнево-желтой от времени бумаги в потрескавшемся обшарпанном переплете. Таня подошла поближе. Завидев ее, старичок жалобно всхлипнул и стал еще отчаяннее жестикулировать и гримасничать, указывая на книгу. И тут Таня его узнала. Это был тот самый старичок, что читал послание Иосифа Сталина с таким упоением.
Татьяна бодрым шагом устремилась к старичку.
Самодовольно хмыкнув себе под нос, Татьяна выудила фолиант с полки, и раскрыв его, без удивления обнаружила пропавшую монографию меж его страниц. Она была чуть толще стандартной брошюрки, и прекрасно улеглась в зазор меж рассохшихся страниц. Поняв ее намерения, он чуть не завопил от счастья, и завопил бы, если бы мог. А так он только открывал беззубый рот и всплескивал руками в старческом восторге.
Прижав находку к груди как наиценнейшее сокровище, Татьяна водрузила фолиант на место, и, поманив старичка пальцем, приглашая следовать за ней, вышла к стойке.
У Татьяны не нашлось подходящего слова, чтобы описать восторг, охвативший всех. Выяснилось, как и когда, книга оказалась в столь неожиданном месте, совершенно ином отделе, да еще упрятанная в фолиант. Оказалось, что один из студентов заказывал ее для написания курсовой, а потом поленился возвращать в отдел редкой книги, и сунул вместе с многотомным собранием по истории в общий читальный зал, где этого никто не заметил. Там энциклопедический том стал невольным хранителем монографии на долгие месяцы, до следующей ревизии, а заодно и соучастником в деле о ее пропаже.
А Татьяне даже премию дали, за помощь в раскрытии этого дела. На выплаченную сумму Татьяна накупила себе конфет, батончиков из кондитерского жира и вафельной крошки и желейных, которые с детства любила. Теперь, все свободное время, она попивала чай, вприкуску с конфетами, и в более благодушном настроении осматривала свою вотчину - зал иностранной литературы. Когда же ей на глаза попадалась очередная парочку, зависшая за стеллажом, она относилась к ним более благосклонно...
Тропа мертвых кошек
Где-то в этом городе есть тропа мертвых кошек. Об этом Рите еще мама рассказывала. Когда кошка умирала, она обычно три дня лежала, окоченевшая на дороге, а потом поднималась и уходила искать тропу мертвых кошек. Идущие этой тропой мертвые кошки уходили в иной мир. Что представлял собой иной мир, Ритина мама не знала, да и никто не знал, но иногда кто-то в этом городе упоминал эту тропу, как местную городскую легенду, а дети рассказывали о ней страшные истории. Сама Ритина мама считала, что тропа ведет в некое пространство, как портал, который являлся связующим звеном между миром живых и миром мертвых.
Маргарита жила одиноко в маленькой квартирке в старом пятиэтажном доме в самом центре города, который являлся архитектурным памятником и объектом культурного наследия. При всем этом дом лет десять как не ремонтировали, и с наступлением осени в нем сквозило изо всех щелей и дыр. На это Рита не думала жаловаться, она любила холод, и даже зимой никогда не одевалась особенно тепло.
Квартира ее была в аккуратном запустении. Пыль скапливалась только в местах положенных, а там, где не положено, Рита дважды в неделю проходилась тряпкой. Во всем ее жилище царил дух хаоса и запустения. Мебель была исключительно старая, покосившаяся и являла собой по большей части никому не нужный раритет довоенных времен. Достать ее Рите было довольно-таки сложно, но в итоге она смогла собрать более-менее приличный набор: кровать на резных ножках, дубовые комод и буфет с антресолью, и массивные стулья с сиденьями, обитыми потертым и выцветшим сукном, некогда расписанным цветами в пастельных тонах. Часть мебели была отремонтирована за символическую плату, пришлось заменить матрас, и в целом она была пригодна для пользования.
Все горизонтальные поверхности в ее квартире занимали книги. Они лежали на полках, на столе и на комоде, занимали все пространство антресоли, подпирали кровать вместо отсутствующей четвертой ножки, создавали опору для журнального столика, который являлся стопками книг со стеклом, положенным сверху, и просто высились складами вдоль стен на полу. Рита почти не расставалась с книгой, и читала только книги, проверенные временем в буквальном смысле. Ее коллекция насчитывала тысячи книг, все они были изданиями пятидесятилетней давности. Попадались и более ранние и редкие экземпляры. Риту привлекала их история, их память и ни с чем несравнимый запах бумаги, который книга приобретала со временем. Она часто отправлялась на поиски таких книг, а продавали их только с рук на прилавках-раскладушках или прямо с асфальта на мосту за местным рынком вместе с остальным ненужным хламом. И для нее они были настоящими сокровищами.