- Ты, что, сумасшедшая? - он схватил ее за руку, отодвигая подальше от лужи.
- Я не говорила, что это легко, - зловеще улыбнулась Рита и со всей своей силы толкнула его в грудь. Он пошатнулся, и, потеряв равновесие, рухнул спиной в лужу. Саша уже приготовился к соприкосновению с ледяной водой и холодной промокшей одеждой, но этого не последовало. Он продолжал падать ничком, и ясное звездное небо, чуть подернутое дымкой низко стелящегося тумана, расходилось кругами над его головой. Следом за ним летела Рита, застывшая, словно в долгом медленно тянущимся прыжке.
Потом он упал на землю, ударившись при этом спиной о какой-то торчащий из нее твердый предмет. Маргарита приземлилась рядом, кубарем перекувыркнулась и села, потирая ушибленную коленку.
- Ну, вот, колготки порвала, - досадливо посетовала она, осматривая содранную кожу.
Пока Саша почесывал спину и искал камень или корягу, о которую его угораздило ушибиться, рядом показалась кошка. Саша отпрянул, отползая на четвереньках от ластящейся твари, такой мерзкий и зловещий был у нее вид. Вблизи она была еще хуже, и сама мысль о гниющей плоти привела его в чувство крайнего отвращения. А ведь он и следователем проработал немало, и на трупы выезжал, и каких только тел не насмотрелся за все эти годы. Только все эти тела были мертвы и недвижимы, а эта бегала, и даже мяукала.
Кошка вилась вокруг Ритиных ног, словно манила за собой куда-то. Саша оглянулся и увидел знакомую скалу. Она высилась, как голодный зверь, посреди полянки, окруженной густым буйно растущим кустарником. У подножья скалы виднелось что-то красное, и Могилов почувствовал, что они были в том самом месте, отражение которого всего несколько минут назад видели в ледяной поверхности лужи, и именно там, под скалой, лежало пальто девочки.
Рита сняла шарф с шеи и странным образом намотала его на голову, тщательно закрывая лицо. Когда открытыми остались только глаза, она словно прочла его мысли, и сказала, указывая пальцем в сторону скалы.
- Вон она. Но ты не ходи туда. Тебе нельзя ее такой видеть.
- Какой такой? - спросил было Могилов, но осекся под укоризненным взглядом Маргариты.
- Тихо...
Рита странно дернулась и полным ненависти взглядом пригвоздила Александра к тому месту, где он стоял. Он поспешил отползти к ближайшему дереву, из-за которого в полной тишине наблюдал за ней. Опустившись на корточки и упершись руками в землю, она зашипела как кошка, и припала носом к земле. Потом неестественно плавно и медленно подняла голову, принюхалась к воздуху, поднялась и крадучись, словно дикое животное на охоте, повторила шаг в шаг путь мертвой кошки, поломанный и всклокоченный хвост которой уже виднелся подле красного пальто.
Близорукому от природы Саше было сложно в полной мере рассмотреть, что именно происходило там, у подножия скалы. Обхватив обессилившими от стресса руками толстый ствол старого тополя, он напряженно всматривался во тьму. Поляна была ярко освещена серебристым светом луны, которая вопреки всем законам физики была в эту ночь полная и низкая, и щедро поливала их своим светом. Все что он видел сквозь бахрому лохматых веток кустов, торчащих плотным кольцом вокруг злополучного места, так это Маргариту, монотонно раскачивающуюся, и сжимающую в охапке красное пальто. На мгновение ему показалось, что то, что было завернуло в пальто, дернулось в руках Маргариты, и в воздух взлетела жемчужного цвета маленькая ручка.
Большего Саша вынести не мог. Он отвернулся и оперся спиной о ствол. Силы постепенно возвращались к нему, и вероятнее всего, сама земля питала его ими, потому что буквально через каких-то десять минут он почувствовал свежий прилив сил, и даже какую-то легкость в теле. Мысль о долгожданном отпуске вдруг посетила его. Он сидел, закрыв глаза, и впервые за многие годы наслаждался тишиной, покоем и прохладой дивного леса. В тени его укрытия, он вдруг отчетливо почувствовал, как что-то ласково гладит его по ноге. Он лениво глянул вниз и увидел знакомую кошку. Ее глаза больше не казались столь безжизненными, как прежде, а мерзкое зловоние, ранее исходившее от нее, почти исчезло. Он лениво протянул руку и погладил кошку по голове. Та довольно заурчала, и вспрыгнула ему на грудь. Мягкие ляпы ударили в тугое плотное тело, и пружинно прогнулись. Кошка разлеглась, мурлыча довольную песенку, и Саша взялся ее гладить за ушком и по пушистой шелковой спинке. Грязь с нее обсыпалась за время их долгой прогулки, но он все ж не без удивления заметил, что ранее ужасно тощее и изломанное тело, словно заново налилось жизнью. Под шерстью кошка стала мягкой и обтекаемой, гладкой и звонкой, и удивительно теплой. Через мгновение, после того, как его рука коснулась ее головы, он отчетливо различил первый удар в последующей за ним череде ударов ее крохотного сердца.
Он уже засыпал, убаюканный монотонным тарахтением маленького существа на груди, когда неведомая сила сорвала его с Саши, и пронзительный вопль вырвал его из объятий сна. Он распахнул глаза и с удивлением обнаружил, что той неведомой силой была сама Рита. Она скинула плащ, и, завернув в него кошку, размахнулась и запустила сверток в чащу леса. Раздался неприятный хруст веток, и мелькнувший в лунном свете фиолетовый узел исчез в зарослях кустарника.
- Что ты делаешь, - взревел было Саша, и вскочил на ноги.
Рита, уже без платка на лице, изогнулась как кошка, готовящаяся прыжку, и ядовито зашипела.
- Смерть не отпускает без жертвы. Посмотри на себя.
С недоумением, переходящим в ужас Саша осмотрел и ощупал залитую кровью грудь, располосованную кошачьими когтями. Он даже не заметил, даже не почувствовал, как кошка расцарапала его до крови и присосалась, как пиявка. Оттого, видимо, она и набралась жизни.
- Рита, что же это? - только и вымолвил он, ощупывая свои раны. Стремительно накатывала дурнота и сонливость, и уже становилось все равно, лишь бы только в покой, в безмятежность, набаюканную кошачьей песней.
- Жертвы, - раздался властный голос Маргариты, и он не столько увидел, сколько почувствовал за тяжелыми веками, опускающимися на глаза, как Рита срывает с ближайшего куста хлесткую ветку, и со свистом размахиваясь, проходится ею по его щеке. Горячая кровь фонтаном брызнула и окропила близлежащие закрытые витиеватым узором инея листья под ногами. Саша охнул, схватился за щеку, горевшую как от особенно хлесткой пощечины, и сел на подкошенных ногах наземь.
Сколько он так просидел, трудно было сказать. Казалось будто бы минутку, и при том, эта минутка тянулась бесконечно. Он слушал медленный заторможенный стук своего сердца в висках, слушал хрип воздуха в легких, ощущал треск и скрежет тающих льдинок под коленями, которыми упирался в землю, и как медленно пропитываются влагой брюки и ноги немеют от холода. А еще он чувствовал, как набухают капли крови под рукой, зажимающей разбухшую щеку, и как одна за другой дробно отстукивая, они летят и со звоном разбиваются оземь.
Очнулся он от пронзительного свиста ветра в ушах. Все это время они были в абсолютном безветрии, и тишина стояла оглушающая, прямо ватная. А тут как завоет, засвистит. Александр оторвал руку от щеки, открыл уставшие глаза. Кругом тьма, хоть глаз выколи, и если бы не ветер, то вроде как и потеплело. Он опустил глаза на руку, и к своему большому удивлению не обнаружил ничего, что хоть сколько напоминало кровь, ни свежую, ни засохшую. Оглядываясь по сторонам в поисках Риты, он принялся ощупывать лицо и грудь. Щека оказалась цела и невредима. Но стоило пальцам коснуться грудной клетки, как его тут же обдало жаром и пронзительно защипало в местах порезов. Он охнул и отдернул руку от раны.