"Бедный мальчик" - шепчут над его головой деревья.
- Бедный, - глухо повторите вы, ступая на первую мраморную ступень. Бледный лик уже скрылся за завесой густеющего тумана, часто стоящего в это время года. У особенно разыгравшегося воображения появится ощущение, будто сдавленный глухой голос шепчет с ветром: "Не ходи... не ходи..." Но пусть вас это не смущает. Это всего лишь ветер, и ничего более. А Влада мы еще увидим, уже в доме, там, где навсегда замолк веселый детский смех его сестры.
Дом встречает нас как будто молчанием. Как будто, потому, что на самом деле дом этот никогда не молчит, он дышит, говорит сотней голосов его обитателей. Но голоса их так тихи по сравнению с взволнованным шепотом деревьев в саду, что вы не сразу их услышите. Пройдет минут пять-семь, прежде чем слух успокоится и утончится до того, что вы сможете различить хрустальный смех маленькой Алёны, топот ее ножек в лаковых туфельках по верхней площадке второго этажа, стремительно прячущейся за шкафом, пока Владик медленно считает вслух в соседней комнате до двадцати. Они еще играют, и последний день повторяется в доме снова и снова, раз за разом, продляя и отсрочивая момент и вечного упокоения. Идемте дальше, не стоит им мешать...
Толстый слой пыли покрывает паркетный пол гостиной, зеркала завешаны черными платками, так и не снятыми после прощания с детьми. Покинули его в большой спешке, и эта стремительность побега хозяев, чувствующих вину за гибель своих детей, оставила свой отпечаток в доме. Она видна во всем, в позабытой кем-то из визитеров трости у стены, в оброненном платке, затоптанном и припорошенном пылью, в засохших цветах, стоящих в большой алебастровой вазе на широкой каминной полке. Пара перевернутых стульев в столовой, распахивающей двери справа от нас, и угасшие навек свечи на столе, разбитый перепуганной насмерть кухаркой фарфор, так просившейся рассчитаться с ней и выплатить жалование. В тот день все слуги поспешили уйти. Что ж, это их право, служить на похоронах тех, кто рос на их глазах, было им невыносимо.
Но не будем задерживаться надолго и здесь. Дом не любит вторжений в свое размеренное существование, и плохо относится к любым визитерам, тщательно охраняя целостность своего покоя. К тому же, нас ждут.
Дверь малой гостевой комнаты с тихим скрипом отворяется, приглашая нас войти. Окна ее выходят на восточную часть парка, потому здесь особенно хорошо утром, окрашенным светлым теплым солнцем. В былое время Алёна восседала на подоконнике утренними часами, рядом сидела любимая Нэнси, а Владик громко читал ей книги. Но теперь тяжелые шелковые шторы плотно задернуты, в комнате царит зеленый полумрак. Но не трогайте занавеси, не беспокойте бедную Нэнси. Свет теперь пугает ее, глаза бедной старой Нэнси более не выносят дневного света, ослепшие от увиденного ею страшного преступления. Она может отказаться разговаривать с нами.
Комната эта стала вечным пристанищем всеми забытой Нэнси. Она ни разу с того самого дня, когда нашли тела Алёны и ее брата, больше ее не покидала. Бедная, бедная Нэнси. Несправедливость, свершившаяся на ее голубых фарфоровых глазах, страшное предательство, навсегда разрушило мир детской сказки, а котором она жила со всоей маленькой хозяйкой. Теперь старая кукла обитает в мире ужаса и скорби, запертая в старом шкафу за стеклянной дверцей. Мать Алёны не пожелала брать ее как память о дочери. Чтож, это было ее право на попытку начать все сначала. Мы не можем ее осуждать за это. Но бедная Нэнси, оставить ее одну в полумраке ее существования, вдали от детей, с которыми ей суждено было играть до того, как она окажется на свалке как никому ненужная старая кукла, это было жестоко. И Нэнси бережно хранит в памяти облик малышки Алёны и ее брата, воскрешая призраки прошлого, доживая свой век за пыльным стеклом старого шкафа.
Нэнси сидит, упершись фарфоровыми ручками в стекло, и пристально всматривается в лица вошедших. Розовое, воздушное как облако кружев, платье, каштановые завитые волосы и зонтик, стоящий рядом, опираясь на книги, она совсем не изменилась с того дня, как впервые появилась в этом доме. Разве только краски чуть поблекли, выгоревшие на ярком полуденном солнце, кружева пообтрепались в детских ручках, таскавших ее повсюду за собой, даже в постель. Но всего этого не видно в полумраке комнаты. Не трудно догадаться, что Нэнси еще надеется увидеть среди вошедших Алёну, встрепенуться от детского кошмара. Но, увидев, что это всего лишь мы, она печально опускает свою фарфоровую голову, роняя бисеринки слез.
- Добрый день, милая Нэнси. Как вам спалось?
Кукла неохотно поднимает свои пустые синие глаза. Бледное фарфоровое личико светится во тьме шкафа.
- Простите, милая Нэнси. Своим приходом мы вовсе не хотели вас обидеть. И все же, быть может, вы будете настолько любезны, что поведаете нам тайну этого дома?
Нэнси тяжело вздыхает, замирает на минуту, и потом кивает.
Она появилась в доме как подарок, всего за месяц до трагических событий. Отец девочки купил ее в магазине детских игрушек за месяц до трагических событий. Тогда Нэнси была только сделана. Ее кукольная жизнь началась в далекой стране, где ее создали, нарядили, и, упакованную в коробку, отправили в путешествие. Попав в магазин, она просидела на полке торгового зала всего несколько дней, но от соседей уже знала, что быть купленной для ребенка - большое счастье. Кукла, как и любая другая игрушка, должна служить по назначению и приносить радость. Плохо, если невостребованная кукла, просидев пять лет на полке, отправляется на свалку, и погибает там, растерзанная собаками. Потому Нэнси, желающая прожить яркую веселую жизнь в руках юной хозяйки, была счастлива, когда ее укладывали в коробку и перевязывали красным бантом. Павел Сергеевич, отец девочки, которой Нэнси предназначалась в качестве подарка, шевеля пышными усами, поведал продавцу о своих замечательных детях, их с женой отрады. Тогда-то Нэнси впервые услышала о златокудрой десятилетней Алёне и ее семнадцатилетнем брате Владиславе. Влад должен был уехать на учебу, и девочке, сильно привязавшейся к брату, было тяжело с ним расстаться. Как утешение ей и купили Нэнси.
Всю дорогу в большой дом Нэнси строила планы и грезила наяву. Она мечтала о том, как в руках доброй девочки она превратится в королеву, как ей будут шить разные платья, и как она будет устраивать званые чаепития для других игрушек в гостиной милого кукольного домика. Нэнси до того замечталась, что вовсе не заметила, что они уже прибыли, и Павел Сергеевич, встречаемый женой, снял шляпу, а коробку с Нэнси положил на столик в гостиной. Кукла встрепенулась, легким движением оправляя пышные складки розового платья, кукольное сердце тихо екнуло в ожидании.
- Вот, Алиса, выбрал самую подходящую. Дорогая вещица, но для Алёнушки денег не жалко, только бы не грустила. Думаешь, подойдет? - чуть в отдалении пробасил хозяин дома.