Он поднялся на кровать, словно тряпичную куклу, держа ее тело на руках, и аккуратно разметил его поверх одеяла, и задрожал.
- Боже, Алёнка, это что... это я сделал... такое?
Словно неведомая сила скрутила его, выворачивая наизнанку. Он скрючился, пробиваемый крупной дрожью, как в лихорадке.
- Я не хотел... Эта жизнь в казарме, я просто сам не свой...
Он открыл глаза. На полу лежал оброненный Алёной пояс ее синего шелкового платьица, которое накануне перешивала мама. Нэнси видела, как Влад решительно схватил пояс, поднялся, и, не оборачиваясь, твердым шагом вышел во тьму коридора.
Нэнси замолчала, отчаянно моргая щеточками ресниц от душивших ее слез. В пыльной гостиной повисла немая могильная тишина, и затхлый сырой воздух, пропахший горькой плесенью, уплотняется так, что невозможно дышать. Кукла тяжело вздыхает.
- Остальное я узнала уже из криков слуг, когда дворник нашел в саду тело Влада. Страшная смерть обоих, одержимых страшной фантазией.
- Бедные дети. Они не заслужили такой смерти.
- Вы ошибаетесь, - возражает за стеклом Нэнси. - Они хотели покоя, уединения от всех и вся, и они получили его, хоть и ценой собственной смерти.
- Но они же все потеряли, их больше нет ни в этом доме, ни на этой земле.
- А вы уверены, что на этом их история закончилась? Дом по прежнему дышит, в нем по-прежнему есть хозяин, и вечно юная и прекрасная хозяйка.
Глазки Нэнси с задором и издевкой горят за стеклом, звенящем от напряженной беседы. Хотелось бы продолжить этот разговор и дальше узнать, что стало с хозяевами потом, как они перенесли трагедию, но нам больше нельзя задерживаться. Дом не любит визитеров, а мы и так уже слишком задержались. Нам лучше поспешить.
- Спасибо, дорогая Нэнси, за ваш рассказ. Мы постараемся сохранить его в памяти и больше не побеспокоим вас.
- Не обо мне беспокойтесь, о хозяевах, - машет нам на прощание кукла за пыльным стеклом шкафа.
Где-то в отдалении бьют часы, отзванивая одиннадцать ударов. На дом опустилась ночь, нельзя больше терять ни минуты. Нельзя беспокоить призраков прошлого. В парадной все скрипит, тревожно колышутся занавеси. На пыльном полу следы босых детских ног, уходящие вверх по лестнице. Скорее, они уже встали, и снова звучат наверху их тихие шепотки, они снова читают свою поэму...
Скрип наверху, не оглядывайтесь. Они вышли, они нас провожают холодными пустыми глазами, темными как ночь, томными, как все тайны мира. Только не оглядывайтесь. Прочь в дверь, через парк, к воротам. Дом отпускает один лишь раз. Вернувшиеся становятся его рабами навсегда.
Они никому не желают зла, они просто хотят быть одни, быть так, как им того хочется, как они мечтали о свободе.
Ночной сеанс
Максим сидел на кровати и потягивал виски с пепси. Обычно он пил коньяк, и с колой, конечно, не с пепси. Но в этот раз захотел виски. И в доме осталось немного сладкой газировки. А поскольку неразбавленный виски он не пил, то сошел и пепси под виски. Задумчиво причмокивая губами, он потягивал душистый напиток и беспокойно щелкал пальцем по экрану телефона в программе футбольного менеджера.
Его жена, Оля, неотрывно смотрела мистическое телешоу на экране лептопа. Участники этого шоу пытались доказать существование у них экстрасенсорных способностей. Они проходили разные задания и соревновались между собой на звание лучшего. Этот сезон давно прошел, давно был известен победитель, и после него сняли еще один сезон, и его Ольга тоже видела не раз. Но ей все равно было интересно пересматривать то, как люди произносят странных магические слова на других языках, или на русском, похожие на детские стихотворения, только страшные, совершают странные магические действа с размахиванием кинжалами и зажиганием черных свеч. Это было эффектно. Не все в шоу складывалось удачно. Местами сюжет выглядел просто комично, порой складывалось впечатление шарлатанства и маскарада. Но каждый раз в толпе горе-экстрасенсов, похожих на неудавшихся актеров, обязательно находился один или два, чьи манипуляции были менее смехотворными, и чьи результаты были более успешными. И сколько бы Ольга ни смотрела, для нее всегда так и оставалось загадкой, были ли эти люди актерами и участниками постановочного шоу, или же они в действительности, как они сами выражались, могли видеть то, что не дано было другим. Самые любимые фрагменты передачи Ольга пересматривала с особым интересом, и каждый раз все виделось совершенно иначе, чем ранее, несколько по-новому. Этим шоу и подкупало. С фильмами такого не было, да и с другими передачами тоже. Но здесь, фрагменты видеозаписи оставались неизменными, а казалось, что все в них другое. В памяти всплывали образы, но внимание выхватывало другие слова и другие жесты, и сколько ни смотрела она их, в них обязательно что-то менялось.
- Давай, настраивайся, сейчас минут через двадцать в кино пойдем, - коротко сообщил муж.
Оля сняла наушник и обернулась.
- Сейчас? Время половина девятого вечера и ты в подпитии. Куда мы пойдем?
Максим недовольно крякнул.
- Я тебя и днем звал, ты все говорила, вечерком, попозже. Спать ложилась. Теперь поедем.
Света окончательно остановила видео и обернулась к мужу. Непередаваемое упрямство отразилось на ее лице, и почти мгновенно, как в зеркале передалось мужу.
- Почему ты мне говоришь об этом только сейчас? Сказал бы раньше, раньше бы поехали.
- Ты сама говорила, предупредить, вот я и предупреждаю.
- За двадцать минут? Почему не за пол дня? Знаешь же, что мне нужно время, подготовиться, и вообще, моральный настрой нужен.
- Настраивайся. И одевайся, - Максим равнодушно пожал плечами и все с тем же упрямым выражением лица отпил из бокала.
Не то чтобы Ольге в кино не хотелось, тем более что выбирались они с мужем куда-то не часто. Просто именно сейчас не хотелось. Вечер поздний, четвертое января. Шли праздничные выходные, и ей просто нужно было остаться дома, в покое и тишине. А с другой стороны, им давно пора было выбраться наружу. С самого Нового Года никуда не выходили. Только первого дошли до ее сестры, поздравили, а потом засели дома. Делали то, о чем четыре месяца ввиду очень напряженного рабочего графика только мечтали - кушали, спали, сексом занимались, опять кушали и спали. На третьи сутки такого существования ей и пришла в голову эта мысль, что надо куда-то сходить, разорвать круг пассивного валяния и ничегонеделанья. Тогда она и предложила мужу пойти в кино. Хорошо бы было еще пройтись по магазинам, прикупить что-то из одежды и обновить гардероб, но это могло и подождать пару дней. А выбраться надо было срочно.
В тот день Максим идее не обрадовался и предпочел остаться дома на любимом двуместном широком диване в компании жены и телевизора, и большой бутылки виски, которую прикупил еще до Нового Года, но так и не открыл. До нее дело дошло только четвертого к вечеру, вместе с его созреванием относительно кино. Ольга не торопила его, это было бесполезно. Но если уж он что решил для себя, то спорить было бессмысленно. Олин муж был человек упрямый и своевольный. Так что как бы ни радовала ее перспектива остаться дома в компании чудо-экстрасенсов с их магическими фокусами, а проще было согласиться с мужем и собираться.