В подъезде было по-прежнему темно. На ощупь нашарив себе дорогу, молодые люди поднялись на лифтовую площадку. Секунды, пока разматывался трос, спуская кабину, по всей вероятности, с самого верхнего этажа, тянулись и тянулись.
- Он что, из поднебесной едет? - не выдержав, процедила сквозь зубы Ольга.
Во тьме подъезда только мелькающий огонек сигареты мужа удерживал ее внимание, так и норовившее перейти за грань паники.
Максим только хмыкнул в ответ.
Ослепительный свет из кабины лифта залил площадку, как только дверцы разъехались в стороны. Вспомнив о том, что они заедают, Ольга ожидала от Максима очередного трюка с запиранием дверей, но необходимости в нем не возникло. Лифт закрылся сам собой. Где-то на середине подъема лампочка в лифте заморгала, обещая погаснуть. Лифт заскрежетал громче и надрывнее обычного. Ход его замедлился.
- Только здесь нам до утра просидеть не хватало, - пролепетала Ольга, цепляясь за рукав Максимовой куртки. Кнопка вызова диспетчера уже лет семь как не работала, а помощи извне в ночной час ждать не приходилось.
- Доедем, - успокоил ее муж, накрывая ее руку своей. - Если что, я двери открою.
Оля прикусила губу и промолчала.
Наконец двери открылись. Площадка их этажа оказалась такой же темной, как и внизу.
- Помнится мне, когда мы уходили, свет был, - неуверенно начала Ольга.
- Проводка старая, опять лампочка перегорела. Я утром поставлю новую.
Дома, разобрав покупки, Максим улегся на диван. Он попытался включить радио, но волна шипела, и в динамике жутко трещало. Он оставил эти попытки и долго задумчиво смотрел на потолок.
- Посмотри карточку еще раз, - попросил он жену, заканчивающую свой вечерний туалет перед сном.
- Какую? - Невнятно пробормотала Ольга, скривившись на один глаз, оттирая тоником остатки туши.
- Из магазина. Может ты ее куда на полку убрала?
Жена недовольно вздохнула.
- Давай лучше завтра. Я всю сумку перевернула. В кошелке ее нет, в карманах тоже. А я все карточки в одном отделении кошелька храню, - нудно начала оправдываться Оля, методично размазывая остатки туши под глазом. - И вообще я так устала от этой прогулки. Как-то странно все получилось. И мне даже не по себе постоянно становится. Я даже подумала, какой отличный антураж для фильма ужасов, все, что сегодня было. Тебе не кажется?
Максим хотел промолчать, но зная характер жены, все же ответил.
- Нет, не кажется. Ты тушь размазала, иди, умойся. И вообще, насмотрелась ужастиков, больше у меня смотреть их не будешь.
Ольга насупилась и ушла в ванну.
Пустая угроза всегда шла в ход, когда впечатлительная жена принимала все слишком близко к сердцу. К сожалению, он знал, что эту пагубную страсть к жутким паранормальным историям в ней изжить было просто невозможно. Оставалось мириться с тем, что есть.
- Так ведь и я не идеален, - в который раз мысленно сказал себе Максим, натягивая одеяло до подбородка. - Все мы со своими тараканами.
Жена вернулась, свернулась калачиком, и через несколько минут засопела. Прямо как мышка или хомячок. Значит, и правда, сильно утомилась.
Он долго лежал в мягком теплом сумраке комнаты. Сон долго не шел. Мягкое как вата одеяло поглощало все звуки, тишина давила на уши. И в этой тиши ему все мерещился писк кассового аппарата, пробивающего бесконечный поток товаров.
Он вздрогнул, словно от разряда тока, и проснулся. Прямо над ним, на сером в сумраке ночи потолке зависло серое пятно, размером с люстру. Поначалу он и подумал, что это тень от люстры, и только мгновение спустя понял, что расположение пятна не соответствует естественному источнику света. Потом тень зашевелилась.
Максим приподнялся на локте, пытаясь получше ее рассмотреть, и сразу пожалел об этом. В темном пятне отчетливо обрисовались глаза и рот, раскрытый в беззвучном крике. Глаза на лице выпучивались из орбит, рот косило на правый бок. У него были человеческие черты, но при этом нечеловеческая гримаса боли, страха, гнева или чего-то еще делало рожу на потолке демонически-страшной.
Сердце кольнуло, Максим зажмурился. В ушах застучало от непрошенного страха. Он лежал, глубоко и часто дыша, медленно натягивая одеяло до подбородка, а потом и вовсе с головой под него забрался. Даже теперь он страшился открыть глаза. Минут пятнадцать панический приступ не отпускал его, и скрюченные пальцы рук не выпускали лихорадочно стискиваемое одеяло.
Потом, постепенно, он стал приходить в себя. Эти минуты, что он провел под одеялом, не оставили в голове его ни одной мысли. Потом начались вопросы. Что же это такое? Тень? Воображение? Остаток сна, каким-то образом вклинившийся в реальность? Но заставить себя вылезти из-под одеяла он не мог. Прошло не меньше получаса, прежде чем, сколько-нибудь успокоившись, он погрузился в сон.
Утром ночной морок отступил, оставив о себе лишь смутное неясное воспоминание. Жене о нем Максим решил не говорить.
После обеда жена села за бухгалтерию. Вот что она действительно любила, так это собирать все чеки и квитанции за покупки и записывать их в большую тетрадь расходов. Так, ей казалось, она лучше контролирует поток денежных средств, и всегда видит лишние траты, от которых можно было отказаться. Она порылась в сумочке, и извлекая из нее все чеки за прошедший день, вдруг воскликнула.
- Что такое? - всполошился Максим, рывком поднимая тело с дивана. - Укололась? Порезалась?
- Нет, - виновато пожала плечами она. - Но ты только посмотри.
На дне кармана покоилась, как ни в чем не бывало, дисконтная карта.
- И как ты вчера ее не заметила?
- Не знаю. Ее там не было. Я при тебе все карманы опустошала.
- Может она была в чек завернута, и ты ее просто не заметила?
- Да нет же. Карман был пуст. И чек этот нам дали после того, как мы все товары на кассе пробили. Ума не приложу, как это могло так получится.
У жены был поистине озадаченный вид. Максиму на мгновение стало ее жалко. В отличие от него она была до жути педантична и любила, чтобы все было на своем месте. В сумочке ее всегда был отменный порядок, и потеря такой мелочи, как ключей, ножниц или расчески для нее представлялись как настоящая трагедия.
- Ну ничего. Главное, что нашлась.
Максим неуклюже потрепал ее по плечу, потом, для большего эффекта обнял и поцеловал в висок. И вдруг в глазах все померкло. Перед мысленным взором возникла рожа, искаженная немым криком на темно-сером во мраке ночи потолке.
Максим вздрогнул, помотал головой, чтобы прогнать наваждение. На мгновение ему стало жутко, так что мышцы онемели. Но потом он решил взять себя в руки, крепче стиснул в объятиях жену, и промычал, обращаясь больше к себе, чем к ней.
- Больше никаких ночных походов по магазинам.</p>