- Это что значит, были бы мы вместе, то умерли бы через восемь лет?
- Этого я не знаю. Бросьте вы это все. Карты врут иногда. Давайте воск польем. Тут уж каждая из вас сама себе все расшифрует, и сама себе судьбу свою расскажет.
Мне стало совсем жутко, и я сидела, съежившись под пристальными сочувствующими взглядами подруг. И мне очень хотелось уйти тогда. Так все это было неприятно и страшно. Все это время я жила снами и никогда даже не задавалась вопросом, что толкало неупокоенный дух Антона на общение со мной. Да и он никогда не казался мне мертвым, я общалась с ним как с живым. Неужели эти предсказания, все это было правдой?
С воском мне повезло еще меньше, чем с картами. У меня из свечи отлился крест. Когда я достала его из воды, бабушка рявкнула: "Нехороший он. Смерть это. Брось его, брось!" и, выхватив его у меня, выскочила во двор.
Я не выдержала, расплакалась и ушла спать. От слез и мыслей у меня очень разболелась голова. Я много думала в ту ночь, лежа на чужой кровати, и смотрела в непроницаемую тьму. Я пыталась понять и осознать все, что мне только что сказали. Предположим, что бабушка говорила об Антоне, предположим, что он испытывал ко мне чувства при жизни, и они могли бы иметь реальный отклик. Предположим, что мы могли бы полюбить друг друга и начать встречаться. И может быть, даже поженились бы. Но ведь этого не произошло. Он умер. Его судьба распорядилась иначе. А у меня тогда тоже должна была быть другая судьба. Ведь не может быть, чтоб это был единственный вариант в моей жизни.
В тот момент мне было очень жутко и одиноко. И я никому не могла рассказать обо всем этом, ни с кем не могла поделиться страхами и сомнениями. Был только один человек, который выслушал бы и понял. Антон. Он предсказывал уже несколько раз события из жизни своих друзей. И мне показалось, что он мог бы объяснить мне, чего бояться и чего ждать от этой жизни. Но я ворочалась и никак не могла уснуть. Тогда я вспомнила, как он следовал за мной шорохом, и подумала, что он и в этот момент мог быть там, рядом со мной. И тогда я решилась на нечто безумное. Я вытащила руку из-под одеяла, закрыла глаза и мысленно попросила его, если он был там и если он меня слышал, сжать мою руку. Я тысячу раз повторила его имя и свою просьбу, и когда мое сознание уже начало проваливаться в сон, я ощутила легкое, но отчетливое пожатие широкой ладони. Ту ночь я спала без снов.
Весь следующий день я ходила сама не своя. Мне было крайне сложно сосредоточиться на чем-либо. Подруги решили, что я так расстроилась из-за гадания, и пытались утешить. На самом деле, мне не терпелось вернуться домой. Я хотела поговорить с ним, узнать, задать самый важный вопрос. В ту ночь я поняла, какие чувства родились в моем сердце за это время. Я страшилась их и одновременно благоговела. Я знала, что это самообман, но не хотела отдавать себе отчет в несостоятельности такой любви. Все закончилось тем, что я собралась и уже в обед была дома. Тогда я совершила первый неправильный поступок - я выпила снотворного. Много. Не помню, сколько.
Я увидела его сразу, еще не успела глаз закрыть, а его образ уже всплыл перед глазами в плывущей в мутной пелене комнате. Он метнулся ко мне, и плотина чувств, что жила в груди все это время, прорвалась. Это не было похоже на сон. Я ощущала все слишком остро. Я видела, слышала, чувствовала все в десять раз мощнее, чем в реальности. И те эмоции, что испытывала я, тоже были раз в десять сильнее. Я еле дышала, и от волнения не могла говорить. А он был так красив, так любим. Я не сдержалась, и горькие слезы покатились по моим щекам.
- Не плачь, я с тобой. И всегда теперь буду, - успокаивал он меня, обнимая и притягивая к себе. Он был живой, горячий, я чувствовала биение его сердца, его срывающийся голос, его дыхание.
- Как? Как это возможно? - сквозь следы спросила я.
- Просто, ты многого не знаешь. Ты знаешь, что у каждого из нас есть судьба. Мы приходим и в нас заложена последовательность основных этапов, которые мы должны осуществить. Если что-то меняется, меняется последовательность, меняется судьба. Но наша судьба перешла на другой этап, в тот день, в ту последнюю встречу. И когда я оказался в коме, на границе, я понял, как многое я могу потерять. Я так сильно этого хотел при жизни, и так страстно возжелал, выйдя из тела. Но оно уже было безнадежно испорчено. Мне ничего не оставалось, кроме как покинуть его. Прости, я должен был уйти, но не смог. Моя привязанность была настолько сильна, что я не смог выйти даже из шестого тела. И тогда я решил, что не дам твоей судьбе измениться, не позволю тебе прожить эту жизнь без меня. Прости меня...
Он поднял мое лицо за подбородок и коснулся меня губами. Я никогда не целовалась в жизни, и не знаю ни вкуса, ни ощущений, но то, чем был тот поцелуй, невозможно описать. Таких острых чувств, такие сильные эмоции я не испытывала до того еще никогда.
- Мы будем следовать судьбе до конца, и когда все кончится, я буду ждать тебя здесь, чтобы мы вместе могли уйти, - его слова укутывали меня теплой пеленой любви и нежности, и я поверила, не могла не согласиться. Я так сильно любила, и для меня он был настолько живым, что я не могла думать о другом выборе. - Сегодня должно было быть наше с тобой свидание, и первый поцелуй. Я никому не дам вмешиваться, никому не дам забрать тебя у меня. Я поклялся, что завоюю тебя, твое сердце. И я сдержу свое слово. Только обещай, что ты сама никогда не будешь торопить положенного срока. Ты не знаешь, как здесь страдают самоубийцы. Мы будем навек с тобой разделены, и больше никогда не увидимся. Ты же этого не хочешь, правда?
- Не покидай меня. Я так устала, - вцепившись в его руки, сквозь слезы молила я, - пожалуйста, я так устала, и так спать хочу...
- Спи, родная, я с тобой, - он убаюкивал меня своим теплом, и мне было так хорошо и спокойно, как еще никогда в жизни не было. Я быстро уснула, и проспала почти сутки. Когда я проснулась, я еще чувствовала тепло его прикосновений.
- Как же вы выдержали такой груз правды и неоправданных надежд? Ведь это должно быть очень больно, любить безнадежно, только во снах, - в оцепенении от такого поворота событий, спросила я.
- Это очень сложно. Порой мне казалось, что я сошла с ума. Я любила. Моя любовь была взаимной. И все же это была любовь к человеку, которого в этом мире все считали умершим. Я не могла рассказать о нем никому, и жила от сна до сна, только чтобы не чувствовать всю тоску и отчаяние, что рвали мне душу. В них все было красочно и красиво, эмоционально и счастливо. Мои сны превратились в романтические встречи, во время которых мы были счастливы. Только во снах я не была одинока, в то время как моя повседневная жизнь в бодрствовании превратилась в серую рутину.
Однажды, не выдержав неизвестности, я попросила его как можно чаще давать знаки о его присутствии. Видя мое отчаяние, он согласился. Он стал чаще касаться меня, гладил по голове или щеке, ловил под локоть, если я поскальзывалась на гололеде. Это помогало мне продолжать жить. При всем при этом, изначально, влюбившись в призрака, и признавшись самой себе в этих чувствах, я воспринимала их как нечто фантастическое и временное, что-то, что я смогу остановить, как временная мера, как замена настоящего живого возлюбленного, которым, а я в этом не сомневалась, я однажды обзаведусь. Не знаю, знал ли Антон об этом, но он никогда не делал вида, что его что-то беспокоит. Напротив, он всегда был мягок и снисходителен до проявлений моих простых человеческих слабостей.