— Наконец-то мы уезжаем отсюда! Нечего здесь делать, в этом захолустье! Подальше от солдафонов, подальше от этого городишки!
— Мама, а Нед! Как он найдёт меня, когда вернётся? — Санда была в отчаянии — я не могу так просто взять, и уехать!
— Не знаю никакого Неда, и знать не хочу! Мы переезжаем! Отец пока останется здесь, продаст кондитерскую, а я подыщу нужное помещение в столице. Откроем своё дело. Бирна, твоя двоюродная тётка, нам поможет — она при дворе, одна из фрейлин королевы, так что может многое. Она давно звала нас в столицу, но я не хотела бросать насиженное место, а вот теперь, после известных событий — пора! Там найдём тебе хорошего жениха, выдадим замуж и будешь жить как следует, как подобает потомкам Нитуль! Родишь мне внучку, наконец!
— Мам, ты что, с ума сошла?! Я замужем! У тебя с головой всё в порядке? Не перегрелась на солнце? Если и будет тебе внучка, то от Неда!
— Ты как с матерью разговариваешь?! Бесстыдница! Это всё влияние твоего безродного — якобы мужа! Да не вернётся он, уверена! Или убьют, или найдёт себе какую-нибудь шлюшку и будет с ней кувыркаться в придорожной канаве, как делают все безродные! Стой, стой, что значит — «внучка от Неда»?! Не намекаешь ли ты, что беременна от этого ублюдка? О боги! За что мне такое наказание?!
— Не ной. Увы — я не беременна — угрюмо сказала Санда — дура я. Сходила к магу и он меня закрыл от беременности. И зачем я это сделала? Если Нед погибнет, хоть что-то от него мне осталось бы…дура я, дура!
Санда горько заплакала, а мать отвернулась, и торжествующе улыбнувшись сказала:
— Всё-таки у тебя есть капля разума. Спасибо, боги, что вложили в голову строптивице разумную мысль! Кстати — при достаточном упорстве и достаточном вложении денег, запись в храмовой книге Селеры может исчезнуть. И тогда ты снова чиста и непорочна. Никто не будет знать, что ты спуталась с этим придурком.
— А девственность? Ты что ерунду говоришь? — Санда утёрла с глаз слёзы и упрямо уставилась в лицо матери — как это никто не узнает?
— Если ты не скажешь — не узнает — торжествующе подмигнула мать — а девственность? Да чушь это всё. Я тебя научу как сделать в первую брачную ночь, чтобы муж поверил, что ты девственница. Кроме того, есть ведь бабки-повитухи, а они умеют делать так, что ты опять сделаешься вроде как девственница. Немножко больно, но зато потом… Никто никогда не отличит сделанную девственность от настоящей, поверь мне…
— Хмм… — Санда посмотрела на мать новыми глазами. Она всегда думала, что консервативная и строгая мать во все времена была образцом морали. И теперь та открылась ей с другой стороны.
— Ну что ты на меня так смотришь? — усмехнулась мать — пора взрослеть! То, что на тебя влез какой-то безродный парнишка, ещё не означает, что ты стала взрослой. У тебя тело взрослой женщины, а вот мозги… В общем — слушай меня, и всё будет хорошо. Утром уезжаем в столицу. Лошади уже готовы, фургон вычищен — поедем караваном, вместе с почтовым фургоном. Он охраняется, а то времена сейчас смутные, мало ли что будет по дороге. Девочка, не надо плакать! Столица — это всё! Столица это жизнь, столица — это огни балов, это блистательные кавалеры, после которых ты и не посмотришь на своего тусклого, немытого сержанта!
— Он мытый. Он всегда мылся! — обиженно надула губы Санда — от него всегда хорошо пахло! Не надо наговаривать! И вообще — если в столице так хорошо — зачем ты приехала сюда? Зачем ты заставила отца тут жить?
— Это не твоего ума дело — прищурилась женщина, и слегка вздохнула — когда-нибудь, может и узнаешь. А может и нет. Собирай вещи — уезжаем. Всё, хватит нам этой кондитерской. Она твоему отцу интересна, а мне нет. Я ещё молода, мне всего чуть за тридцать, а я вынуждена погрязнуть в этой дыре! Бегом в свою комнату и собирайся.
Эстрог не просто кипел от ярости. Она, эта ярость, бушевала в душе, сжигала её, клокотала и откладывалась в мозгу, как лава, готовая к выбросу через жерло вулкана.
Он ненавидел весь мир — ещё больше, чем раньше. Ему было больно — изломанные, скрученные суставы, которые так и не смогли распрямить маги-лекари, работали с трудом — скрипели, щёлкали и болели при каждом движении. Хадар никогда не думал, что испытает подобную боль. Ведь он достоин большего! Он, маг десятой категории. А возможно уже и одиннадцатой! Почти архимаг, и какой-то мерзкий замарский ублюдок превращает его в ходячую развалину?!
Эстрогу было так больно, он так упивался своей обидой…что почти наслаждался ей. Теперь у него была цель. Теперь он должен получить высшее наслаждение, зверски убив своего врага. Жизнь без врага — что может быть скучнее? Эти бесчисленные тупые рабы, замученные им от скуки — надоело! Скучные вопли, одни и те же мольбы, одни и те же звуки и вздохи, испускаемые телом, из которого уходит жизнь — скучно. Скучно жить! А теперь ему стало интересно жить. Вот если бы ещё вернуть прежнее здоровье…
Эстрог подрогал дёсны, из которых уже показались новые зубы — дёсны кровоточили и маг сплюнул на пол фургона кровавую слюну, грязно выругавшись, как портовый грузчик. Скоро, скоро он приедет в столицу, найдёт самого сильного мага-лекаря, который есть, найдёт хирурга, который разрежет и сломает ему конечности, поправит лицо — и снова станет красавцем. Может и не таким, как раньше, но, по крайней мере, его не будут пугаться окружающие. Внешность — это тоже оружие. Имея внешность безобидного книгочея можно втереться в доверие кому угодно, создать образ безобидного, тихого парня, а потом…потом — что угодно!
Скоро, скоро…ничего, месть потерпит. Хадар хорошо запомнил запах этого мага, запах его ауры — терпкий, чистый, как будто аура пахла полынью. Каждый по-своему воспринимает чужую ауру. Эстрог ощущал её ещё и как запах. Впрочем — цвет ауры он тоже запомнил — чёрно-красный, с синими всполохами. Синий — цвет повелителя демонов.
Эстрог остро завидовал этому человеку — повелевать демонами — что может быть прекраснее? Если бы он умел…если бы мог…если бы знал нужные заклинания! А что, если заставить этого демонолога рассказать свои тайны? Заставить работать на себя? Почему и нет? Опасно! И что? Зато — каков результат! Найти его, подобраться ближе, и… А как найти? Запросто. Вариант первый: Исфир победил в войне. Тогда собрать всех магов, что участвовали с замарской стороны в битве при Эсткаре, и начать их спрашивать — с пристрастием. Все расскажут. И вот он, здесь — демонолог, на цепи, с вырезанным языком. Без языка он не сможет колдовать. А писать свитки сможет. И в них он расскажет всё, что знает — особенно, если его каждый день слегка помучить. Не до смерти, а так…чтобы не забывал, кто его хозяин. Оооо…сколько новых, интересных пыток приготовил для него Хадар!
У Эстрога увлажнились глаза, когда он представил, как будет пытать замарского мага и часто задышал, возбудившись от представившихся ему картин. Потом успокоился и снова начал размышлять.
Вариант второй — Исфир, как это бывало раньше — выбросили из пределов Замара. Тогда — поездка в столицу Замара под чужим именем. Тем более, что после «ремонта» Эстрога уже никто не узнает. И там…там деньги сделают всё. А денег у Хадара хватало. Он получал большое жалование, кроме того — получил наследство от нескольких богатых одиноких аристократок, соблазнённых его ангельской внешностью. Эти престарелые дамы опрометчиво составившие завещание в пользу обходительного и очень умелого в постели парня очень скоро отправлялись в мир иной. По естественным причинам, конечно — сердце остановилось во сне, упала с лестницы и сломала шею, лягнула лошадь, неожиданно взбесившаяся, когда хозяйка подошла к своей карете — умерли, а состояние осталось любовнику. Так бывает… Конечно, пошли кое-какие разговоры — три мертвые дамы подряд это немножко перебор, но…ведь доказательств нет? И как можно подумать, что такой приятный, обходительный молодой человек на самом деле жестокий убийца?
Итак — ехать в столицу Замара, искать следы. И начать с Корпуса Морской Пехоты. Расспрашивать, покупать людей, вынюхивать. Узнать, кто этот маг, а потом — кто этому магу дорог, кто является близкими людьми, и…ударить! Ударить внезапно, жестоко! Пытать его близких на глаза у мага, а потом. потом…потом всё будет хорошо! Древние знания и…власть! Беспредельная, тайная и жестокая! Власть Эстрога. И тогда он всё припомнит своей семейке, изгнавшей его из своего лона! Твари, не достойные носить имя Эстрогов! Мамаша-ханжа! Папаша— солдафон! Братики и сестрички, которых он с удовольствием распял бы на воротах родового поместья! Твари…все твари! Ублюдки, не понимающие его тонкую, возвышенную душу, недостойные его жалости. Ничего, нечего…увидимся. Возможно, судьба даёт Хадару шанс. Главное — не упустить его.