— Вот так… тут помоем, и тут…воот…тёплая? Ага…у нас большой бак стоит на крыше, у нас всегда тёплая вода. Мы же не может мыться ледяной водой! Это же ужас — мыться ледяной водой! Потрём тебя…будешь блестеть, как твои сапоги! Главное, чтобы птички не унесли — такой ты будешь блестящий!
(Таак…тут чист…признаков болезни нет…тут посмотрим…ага…тоже чист. Пахнет хорошо, парень чистоплотный. А раз с женщинами не был — значит ничего не подцепил. Всё равно надо будет ввести внутрь мазь — на всякий случай. Хуже-то не будет. Да и не рожать же мне от него! Хотя…я бы согласилась. Только зачем ему шлюха? Впрочем — Зарсад давно предлагал пойти за него замуж. А что? Он приличный мужчина…староват только, еле-еле поднимается его хозяйство, и то — после мазей, лекарств и усиленной работы язычком. Так на что вот такие солдатики? Жить можно с Зарсадом, а время от времени развлекаться с солдатом. Они и рады будут. И всем хорошо. А забавно всё-таки — такой мужественный, красивый, взрослый и такой невинный. Ну — сущий ребёнок! Мне уже семнадцать лет…сколько я занимаюсь этим делом? Четыре…нет — пять лет. Хватит уже. Если мать хочет — пусть сама продолжает. Да, всё-таки соглашусь на предложение Зарсада.)
— Давай я тебя хорошенько вытру — девушка досуха растёрла Неда махровым полотенцем, пахнущим травами и благовониями, и потянула на постель…
— Не смущайся. Сейчас отдохнёшь, и повторим. Тебе понравилось? Небось, не успел и понять, да? Отдыхай. Давай, я пока тебя поласкаю, сделаю массаж…какие у тебя сильные мышцы! Прямо-таки стальные! Ты так меня сжал — я думала, рёбра треснут. Ты поосторожнее сжимай — мы, женщины, существа нежные, хрупкие…вдруг раздавишь? Кто тогда тебя любить будет? Надо нежнее…потрогать вот тут…и тут…ага…ещё…ещё…так, так. Смотри, как нужно…я тебя научу — все женщины будут вспоминать тебя до конца жизни!
Нед вышел от женщин, когда вечер уже начал опускаться на затихающий город. Солнце заползало за гору, и тени выросли чёрными дорожками, накрывая дома, улицы, предупреждая о том, что скоро настанет их время.
Парень шёл по мостовой, и думал — что изменилось? Теперь он знает, что такое плотские утехи. И что? Разве он стал мужественнее? Или сильнее? Впрочем — он приобрёл знания. Вероятно, они стоили золотого. А может — не стоили? Да ладно! По крайней мере, теперь он может сказать, что был с женщиной и знает, как ОНО выглядит.
Осара была с ним нежна, очень умела, но…Нед постоянно слушал её мысли. И девушка не забывалась ни на миг. Внешне она изображала страсть, иногда и вправду получала наслаждение, Нед чувствовал это, мысленно она даже хвалила его за энтузиазм и неутомимость, но…страсти-то не было! Чем это всё отличалось от самоудовлетворения?
Нет, в общем-то отличалось — заняло много времени и поглотило золотую монету. И всё?
Нед чувствовал слегка обманутым. Ну да — ЭТО следовало сделать. Это ему было нужно, он не мог чувствовать себя полноценным мужчиной без того, чтобы попробовать женщину. Но…Нед ожидал от самого процесса чего-то более впечатляющего, чего-то яркого, потрясающего, чтобы искры из глаз! Однако — всё размеренно, всё определённо, предсказуемо: «Ваше время вышло! Заканчивайте!»
Нет, он не жалел о потерянном времени и о потраченном золоте. Деньги? Да куда их девать? Он и этих-то денег потратить не может — просто не умеет. Даже не помнит, сколько у него осталось на счету в казне корпуса. Время? А куда его девать? Вот он сходил в гости, побыл с женщиной — теперь куда? В постылую казарму? Друзья сейчас или на манёврах, или же моются, готовясь в ужину и сну, а он…он как будто выпал из стручка и никак не может найти себе новое место в этой жизни. Уже не солдат, но ещё не офицер.
Было ли ему хорошо с Осарой? Да…было. Вначале просто великолепно, потом — спокойно, и сладко. Под конец Осара намекнула: «Если ты заплатил за три часа, то это не означает, что должен пользовать её все три часа — беспрерывно! Надо и передохнуть, а то ослабеешь». А про себя подумала: «Заездил! О Серена! Я теперь сутки буду чувствовать, как у меня всё внутри саднит! Силён, парень! Только хватит, а? Жаль, матери нет, сейчас бы на двоих полегче было. Я бы передохнула, а она бы отдувалась — мамаша любит молоденьких жеребцов».
Нед не отключал сверхчувственное восприятие — он учился. Он впитывал всё, как губка. Весь этот мир, все ощущения, все мысли, что он слышал от окружающих. Как у Жересара — когда он видел и слышал всё, о чём думали дети лекаря, и не удержался, высказал. Только вот зачем? Это не остановит парней, и похоже, теперь Нед нажил себе врагов. Ему это надо? Вот чего-чего, а наживать врагов он совершенно не желал.
Впрочем — процесс наживания врагов происходил у него легко и непринуждённо. Почему так получалось? Нед об этом не задумывался. На то воля богов, и всё тут! Видимо, такова его судьба…
— Эй, постой! Как там тебя?! Нед! Стой, тебе говорю! — Нед обернулся и увидел, как его догоняет группа парней, в первых рядах которых он узнал обоих сыновей Жересара. И у него скулы свело от тоски — что, неужто решили поквитаться за скандал, в котором Нет принял участие? Вот дёрнул же его демон за язык, заставил взять, и выложить всё, что он подсмотрел в мыслях парней! Только вспомнил о них — и вот! И что делать? Он же не будет убивать парней, или калечить? Но если они на него нападут — что ему останется делать?
— Ну вот и встретились…герой! — ухмыльнулся старший, нависая над Недом всей своей массой — говоришь, против меча с голыми руками ходил? Всех побивал-побеждал? А слабо меня побить?
— Я не буду с тобой драться — спокойно ответил Нед, окружённый парнями со всех сторон.
— Почему? Ты трусишь? Жалкий трус! — захохотал Хаген — парни, видели? Вот из кого состоит армия! И папаша не хочет меня учить на офицера! Уж я бы эту шваль повымел, я бы научил их, как стоять в бою! Пришёл к нам в дом, и начал хвастаться, какой он великий боец! Унизил нас! А если я заставлю тебя драться, будешь это делать? Если я тебе в морду плюну?
— Хаг, может не надо, а? — попросил Наскар — он отцу нажалуется, тот будет орать. Нам это надо? Зачем нам портить настроение из-за какого-то там приблудного щенка? А если побьёшь его — будет такой скандал, такой — я и представить себе не могу! Отец из дому выгонит!
— Я и так из-за этого урода пострадал! Мать со мной теперь не разговаривает! Вот же гад! Парни, а давайте его слегка отлупим, и всё? Ну так, для порядка, чтобы знал, кто тут хозяин! Слышишь, щенок, сейчас я тебе…
— Что здесь происходит? Хаген! Наскар! Эфор! Хольц! Вы чего тут устроили?! — невысокий человек в тёмной свободной одежде строго смотрел на парней, и они сразу стушевались под его взглядом — все на одного? Разве я вас этому учил? Разве я говорил вам, что нападение толпой на безоружного, неподготовленного человека это есть высшая доблесть? Вы меня разочаровываете. Я уже начинаю жалеть, что принял вас в школу. Чего вы пристали к сержанту? Что вам от него надо?
— Простите, мастер! — стушевался Хаген — этот парень был сегодня у нас в гостях, и унизил меня перед моими родителями. Он вмешался в семейное дело, высмеял нас, и хвалился, что бился сегодня голыми руками против меча! И убил противника, мастера мечного боя! Вот как это? Мы разозлились и слегка попугали его. Но не трогали! Но ведь нужно наказывать за ложь, за хвастовство?
— Хмм…в общем-то врать нехорошо, да. Но он молодой парень, и возможно не понимает, что ложь приводит иногда к очень плохому результату. Наказывать нужно плохих людей, а он не плохой, просто заблудший! Верно, сержант? Ты ведь не хотел своей ложью кого-то обидеть, а всего лишь хотел поднять престиж корпуса, в котором служишь, так?
— Нет. Ничего я не хотел поднять — пожал плечами Нед — меня спросили, я ответил. Вот и всё. Я не хочу драться с этими парнями. Я их не уважаю за пустозвонство, но очень уважаю их отца. И мать. Они лучшие люди их тех, кого я видел в жизни. И очень жаль, что парни не выросли такими, как они.