— А можно подумать? — усмехнулся Нед.
— Можно — серьёзно кивнул Дранкон — Шусард молодой болван. Только ему об этом говорить не стоит.
— Скажи — а сколько всего классов дворян?
— А ты что, не знаешь? О боги, из какой дыры ты приехал? Двенадцать классов. Самый высший — двенадцатый. Это король и его кровная родня — принцы и принцессы, братья и сёстры. Скорее всего, ты их увидишь только издалека, если, конечно, не попадёшь в телохранители или личную гвардию короля — те видят двенадцатый класс каждый день. Впрочем — без особой радости, насколько знаю. Иногда лучше столкнуться в прямом бою с противником, чем смотреть на… Хмм…но это тебе ни к чему — нахмурился Дранкон — пойдём, представим нового командира его роте. Кстати — свисток у тебя есть? Ага. Свисти к построению. Помнишь сигнал?
— Рота, становись! — Нед встал рядом с Дранконом, вглядываясь в лица тех, с кем рядом ему придётся стоять в бою. Впрочем — лиц этих самых не было видно за выступающими вперёд нащёчниками шлемов.
— Давай, командуй, сержант — шепнул Дранкон — я не вмешиваюсь. Ухожу. Теперь это твоя рота.
«Выскочка! Полковничий любимчик! Смотри-ка, как делают карьеру!» — Нед слышал мысли бывших своих товарищей, и вспомнил слова Дранкона о том, что теперь у него не будет друзей.
Отключив чужие мысли, Нед обвёл взглядом строй солдат, и громко сказал:
— Парни, теперь я ваш командир. Нравится вам это или нет. И от нас зависит — как мы будем воевать. Скоро мы отправимся на войну, поэтому давайте постараемся сделать так, чтобы нас как можно дольше не убили. Не забудьте — у вас контракт на пять лет. И эти пять лет нужно прожить. Предупреждаю — я буду нещадно наказывать тех, кто не хочет остаться в живых. Сдохнуть — его личное дело. Но он стоит в строю, и от него зависит жизнь остальных. Без него строй ослабеет. Итак, сейчас будет бегать — тридцать кругов. Потом делим роту пополам — на первые и вторые номера, и начинаем отрабатывать бой мелкими группами. После обеденного отдыха — бои один на один, и рукопашный бой без оружия. Итак, строй, напраааво! По команде, за мной, бегом…марш!
Нед бежал впереди строя, а за ним топали все сто пятьдесят человек. Они громыхали латами, оружием — всем, чем можно было громыхать. Этот звук лязгающего металла уже въелся в их кровь и плоть. Долго после того, как они закончат службу в армии будут слышать грохот и лязганье, а ещё — свисток немилосердного сержанта…если доживут до увольнения, конечно.
Нед тоже надел броню, нацепил меч, кинжал — всё, что было положено сержанту. Утреннее солнце уже начинало пригревать, и скоро из-под шлема потекли густые солёные капли пота…а впереди ещё тридцать долгих, очень долгих кругов.
Утром он не стал будить Санду, оставив её спать в постели. Нед проснулся так, как будто кто-то толкнул его в плечо — как-то сразу — вот сейчас спал, и уже не спит. Привычка. Армейская привычка просыпаться за несколько минут до подъёма.
Голова тяжёлая, мутная, но ведро ледяной воды выбило из него сон и вялость. Старушки в большом доме видимо тоже спали. Чего им подниматься в этакую рань? Это ведь Неду надо быть на базе до утренней побудки, а не им.
Время здесь отсчитывали или солнечными часами, или огромными песочными, но отдельные, очень богатые люди имели механические часы, сделанные штучно по особому заказу. Стоили они дороже, чем такой же вес золота. На базе же, специальные люди, приставленные к песочным часам переворачивали их, как только последняя песчинка падала вниз. Хватало «хода» этих часов на четыре часа. Их постоянно проверяли по солнечным часам. На базе довольно точно определяли время, и каждый переворот часов отмечался ударами колокола — многие горожане следили за временем по колоколу корпуса, слышимого из всех уголков города.
Собравшись, Нед схватил со стола пару пирожков, быстро сжевал их, поглядывая на разметавшуюся во сне девушку и сокрушённо покачал головой — как же это он позволил себя соблазнить? Ведь знает — будут проблемы. Нет, а что он должен был делать, когда к нему в постель забралась обнажённая красивая девчонка, в которую он влюблён?!
То, что он влюблён, Нед понял ещё тогда, когда они с ней сидели в трактире. Она одновременно и отталкивала его излишне эксцентричными манерами, но и притягивала — красотой, весёлостью, и…да кто знает, чем притягивает тебя объект противоположного пола, если ты его любишь? Любят ведь не за что-то, любят потому, что любят. Вот пожелала Селера сыграть такую шутку, пронзить сердца любовью — и сделала. А кто может противостоять богине? Только не Нед…
Накрыв Санду простынёй и борясь с желанием поцеловать её на прощание, Нед вышел во двор, плотно прикрыв за собой дверь.
Его отловили уже у калитки, когда Нед боролся с хитрым засовом — нужно было вначале дёрнуть засов на себя, и только потом он сдвигался в сторону.
— Как спалось? — услышал он слегка насмешливый голос Задары.
Женщина стояла полностью одетой, как на выход в город. Такое впечатление, будто она совсем не ложилась спать.
— Хорошо спалось — ответил Нед, покосившись на хитрые глаза старушки.
— А ей? — подмигнула Задара.
— Кому ей-то? — якобы не понял Нед — простите, мне уже бежать нужно! Скоро побудка!
— Не изображай невинность. Терпеть не могу, когда врут — Задара легонько хлопнула Неда по голове сложенным веером. То, что это веер, он понял тогда, когда она развернула его и начала томно помахивать, будто сейчас не утренняя прохлада, а дневная жара.
— От нас ничего не скроешь! — укоризненно покачала головой женщина — быстро рассказывай, кто она такая и откуда взялась. У меня смутные подозрения, что ты попал в неприятности.
— В окна подглядывали, что ли? — усмехнулся Нед — откуда узнали?
— Тебе-то какое дело! Может и подглядывали. Рассказывай! Девочка точно не шлюха, это видно с первого взгляда. Одежда не та. Да и видно по ней, что не продажная девка, их обычно сразу можно определить. Значит дочь кого-то из солидных горожан. А они очень не любят, когда их дочери спять с вояками. Если, конечно, те не замужем за солдафонами. Значит — жди гостей. Ждать?
— Ждать… — вздохнул Нед, и вкратце рассказал женщине всё, что счёл нужным об их отношениях с Сандой.
— Девственница? Вот дела… — женщина сложила губы трубочкой и дунула, как будто сдувая пыль — значит скоро тут будут её папаша, и толпа всяческой родни. Что будешь делать? Вообще — что собираешься с ней делать, с этой…Сандой? Я не имею в виду постельные утехи и ваши позы — невозмутимо добавила старушка — я о вашем совместном будущем.
— А какое у нас совместное будущее? — пожав плечами, вздохнул Нед — никакого. Меня то ли убьют, то ли пошлют в столицу, а она останется здесь. Вот и всё.
— Хмм…надо рассчитывать на лучшее — спокойно возразила Задара — может и не убьют. Давай-ка подумаем, что делать, когда сюда нагрянет толпа народа вместе с городской стражей. Судя по всему — они обвинят тебе в похищении и совращении их дочери. Накатают жалобу полковнику, а могут и королю. Так-так…надо подумать, как выкрутиться.
— А чего выкручиваться? Ей больше чем четырнадцать лет, а я прочитал в книге, что с четырнадцати девушки могут по закону выходить замуж. И согласия родителей не требуется. Она сама сюда пришла. Я её не тащил. В чём меня могут обвинить?
— В том, что ты околдовал её, что она глупенькая, что ты соблазнил, и бросишь. А если сумеют заставить девку сказать, что ты её изнасиловал — тогда совсем беда. Ты можешь загреметь под суд. Ладно. Пока не будем делать поспешных шагов — мне надо поговорить с девочкой — узнать, чего она хочет. И понять, чего от неё ожидать. Скажи, если придётся пойти в храм Селеры и вам с ней объявиться мужем и женой, ты пойдёшь на это?
— А смысл какой? — ошеломлённо спросил Нед — у меня нет ничего, я нищий! Того и гляди убьют на войне, и какой из меня муж?! Я даже не представляю себя семейным человеком — а если вдруг ребёнок?! Тогда как?
— А надо было раньше думать, прежде чем совать в неё свой…хмм…в общем — я поговорю с ней. А ты готовься надеть брачный венок, если не хочешь неприятностей. Готовься знакомиться с родителями своей невесты. Болван! Если бы ты её не тронул, девственность осталась бы не нарушенной — её можно было бы освидетельствовать и сказать — все обвинения ложь, никто её не трогал, как была она девушкой, так и осталась. А теперь чего? Всё, беги на свою дурацкую базу, а тётушка Задара подумает, как вытащить тебя из той дыры, в которую ты сам себя загнал. Кстати — вот не поцеловал бы ты её тогда, и ничего бы не было! Зачем дал девушке надежду?! Эх, где мои семнадцать лет… — грустно подмигнула старушка — завидую я ей. Всё, вон отсюда! Иди, тряси своими железяками!