В час важнейшего в жизни открытия
Мне открылось, гордыню гоня,
Что текущие в мире события
Превосходно текут без меня.
Я счастлив, что в посмертной вечной мгле,
Посмертном бытии непознаваемом,
В навеки полюбившейся земле
Я стану бесполезны ископаемым.
Я хотел бы прожить много лет
и услышать в часы, когда пью,
что в стране, где давно меня нет,
кто-то строчку услышал мою.
Когда автор устал, и некоторые из присутствующих тоже наговорились, к столу стали подходить с книгами в руках за автографами. Виктор всунул в руки Виолетты небольшую книжицу и подтолкнул к столу.
– Как вас зовут, красавица?
– Виолетта …
«Прекрасной юной Виолетте от старого пердуна. И.Губерман»
Виктор с Виолеттой вышли в темноту ночи. Виктор накинул ей на плечи плащ и обнял ее.
– Ты довольна?
– Не то слово. В часы важнейшего открытия открылось мне, … та-та гоня, что текущие в мире события прекрасно текут без меня. Он – гений.
– Он не просто гений, а гений веселый и хулиган. Это он сегодня был сдержан.
– А ты слышал его раньше?
– Нет, только читал. Это он написал – Россия ждет, мечту лелея о дивной новости одной: что, наконец, нашли еврея, который был всему виной.
– Раньше за такое сажали …
– Он молодец. Умеет в дух словах сказать самое главное. От боли душевной, от болей телесных, от мыслей, вселяющих боль, целительней нету на свете компресса, чем залитый внутрь алкоголь.
– Не хочу больше Губермана.
Ты даже в пьяном виде
Не слышишь музыки в стихе.
И только люто ненавидишь
Тех,
Кто ту музыку услышал
Пусть в самом дальнем далеке…
– Извини, нельзя после него читать такое …
– Тебе – можно. Я люблю тебя и чувствую, что там внутри …
– Льстишь … Подожди, сейчас вспомню … Сызмальства сгибаясь над страницами, все на свете помнил он и знал, только засорился эрудицией мыслеиспускательный канал. Каково?
– Идем, – Виолетта обняла и поцеловала его. – Нас Витенька ждет.
– Он уже спит.
– Но ждет. И крепко заснет только тогда, когда я его поцелую.
– А меня? Я тоже хочу …
Около спящего Витеньки сидела Маша.
– Ну, как? Развлеклись?
– Ой, Машенька, так здорово! И я еще автограф получила!
Виолетта поцеловала спящего Витеньку и тот, не просыпаясь – «мама пришла!» – перевернулся на другой бок.
– Видишь, я тебе говорила, – прошептала Виолетта, – он крепко засыпает только после того, как я его поцелую.
– Я пойду умоюсь, переоденусь и приду …
Они любили друг друга в эту ночь очень нежно и бережно …
НАДЕНЬ ЭТО
– Тонечка, я за тобой. Я приглашаю тебя в ресторан. В Москве.
– А как мне одеться?
– Я думаю, тебе стоит надеть то маленькое черное платье – оно мне так нравится! И можно ошейничек с бриллиантом.
– А сколько у меня времени на подготовку?
– Иди, мойся. Время есть.
Тоня исчезла в ванной комнате.
– Папа, что-то случилось?
– Да, Гриша, случилось. Я подумал, что недостаточно уделяю внимание своей любимой жене.
– Ну, папка, это ты зря! По моему, такого внимания, как ты маме, никто из наших знакомых своей жене не уделяет!
– Все равно. Много внимания просто не бывает, и всегда можно уделять внимания еще больше! И нужно.
– Ты что наденешь?
– Вот этот костюм. Галстук-бабочку. Как, ничего?
– Ну, ты такой франт! Нет, правда, очень здорово! Запонки?
– Да, пожалуй. Достань еще черненький бриллиантик – с маленьким платьем он должен прекрасно смотреться.
– Папа … Объясни, зачем украшения?
– Мы идем в ресторан, где посетителя оценивают по внешнему виду. А для меня бриллиант у мамы на шее не дороже самого дешевого украшения – только бы он шел ей.
– Мальчики, я сейчас!
В дверях мелькнула фигура Тони, замотанная в полотенце.
– А наш ресторан и ресторан в Москве – в чем разница? Я чувствую, но не понимаю.
– Что у вас тут происходит? Ой, папа Толя, какой ты … нарядный!
– Папа с мамой в ресторан собираются, в Москву.
– А я никогда не была в ресторане … А ты?
– Дети, я вам обещаю посещение ресторана в Москве – с нами или без нас, как пожелаете.
– Я готова! Почти!
Тоня была великолепна настолько, что ни у кого даже желания воскликнуть при этом не возникло, а Тоня смутилась.
– Ну, что такое? Что-то не так?
– Да, еще один штрих, – Свиридов вынул из футляра черную шелковую ленточку с тяжелым черным бриллиантом, оправленным в изящную платиновую оправу.
То, что алмаз и платина – атомно-модифицированные – мог показать только спектральный анализ, но это увеличивало стоимость украшения раз в двадцать, как минимум.