— Хочу сам убедиться в правильности некоторых частных предположений. О результатах вы узнаете первым, — Слава прекрасно знал маленькие слабости шефа.
Однако отставной генерал явно не обрадовался.
— Вячеслав, вы прекрасно осведомлены о том, что, являясь моим заместителем и руководителем полетов, не имеете права покидать пределы Базы и участвовать в испытаниях. Это предписание Комитета.
— А вы должны понимать, что бывают исключения из правил. Сейчас ситуация того требует. Отчет Земле до сих пор не составлен потому, что мы не можем достаточно определенно сформулировать данные, которые уже получены, и выработать основные направления дальнейших исследований.
— Тем не менее, подобное разрешение может дать только Берн.
— Перестраховываетесь? Но ведь после трех пробных полетов риск сведен к нулю. Мы оба это знаем. Мне достаточно вашего согласия.
Штейнберг колебался. С одной стороны, заманчиво получить более полную информацию из первых рук, а, с другой стороны, откуда он мог знать, что на уме у его ближайшего соратника и как отнесутся к подобным выходкам бернские координаторы.
— Всю ответственность беру на себя, — сухо сказал Слава. — Нам необходим этот полет. И как можно быстрее.
— Почему вы решили, что нужен полный комплект? — шеф начал сдаваться. — Кого вы имеете в виду?
— На модуле пойдут Тараоки, в качестве первого пилота, руководители секций физики и биологии Бородин и Терехов. Командование беру на себя.
— Что вы заладили — на себя да на себя. Вам что — больше всех надо? Можно было бы назначить кого-нибудь другого. И почему выбор именно такой? Любимчики, э-э?
— Во-первых, я могу полностью доверять их квалификации, а во-вторых, это не займет много времени.
— Ну, хорошо. Вы были достаточно убедительны. Даю вам максимум три часа, после чего жду у себя с докладом. Всех четверых.
Штейнберг кисло улыбнулся и отключил связь.
Слава ликовал. Это была победа. В том, что Бородин с Тереховым согласятся, он нисколько не сомневался. Осталось оповестить Вивьен. Да, и надо бы связаться с Кобышем. Отсчет пошел на минуты, потому что шеф мог и передумать.
Ли подключился к каюте испытателей. Кобыш и Тернер разговаривали на хорошо знакомом ему китайском. Поверхность стола украшал радужно поблескивающий ви-адаптер последней модели, более всего похожий на обычный мобильный телефон. Когда раздался сигнал вызова, оба замолкли на полуслове и совершенно синхронно повернули головы к экрану.
— Ребята, это я, — сказал Слава по-китайски. — Польщен, что вы интересуетесь языком моих предков, — потом плавно перешел на русский. — Я сейчас иду на ПП. Ничего не хотите мне сказать перед стартом? Может, будут пожелания?
Испытатели переглянулись.
— С кем идешь, Слава? — осторожно спросил Кобыш.
— С Тараоки.
— Я почему-то так и думал. А кто еще?
— Ты считаешь, что будет полный экипаж? На основании чего?
Кобыш усмехнулся:
— Догадался… Так кто?
— Бородин и Терехов.
— Неплохо.
— И это всё?
— А ты ждешь благословения? Считай, что оно у тебя есть. Удачи. Когда вернетесь, поговорим более обстоятельно.
Во время этого быстрого разговора Тернер только благожелательно улыбался и, прищурившись, смотрел на Ли. Под занавес и он вставил свое слово:
— Больше внимания Вивьен, главнокомандующий. Она нам всем еще очень погодится.
— Спасибо, джентльмены! Это всё, что я хотел услышать. До скорого свидания.
Слава помахал рукой и нажал клавишу отбоя. Он действительно узнал то, что хотел. Эти ставшие с некоторых пор загадочными люди не сомневались в его возвращении. И он имел основания полагать, что им это доподлинно известно.
Вивьен Тараоки уже закончила проверку систем, а тучный Бородин все еще пыхтел сзади, обживая узковатое для него кресло. Терехов же освоился сразу, как будто только и делал, что ходил на модуле в испытательные рейсы. Ли исподлобья оглядел команду и не смог скрыть довольной улыбки. Они управились в полчаса, стало быть, у них оставалось еще два с половиной.
— К старту готовы, — сказала Тараоки.
Боря Калмыков, замещавший Ли на посту руководителя полетов, хмыкнул и выразительно постучал по циферблату часов. Потом считал показания приборов на центральном пульте, слегка помедлил и, наконец, произнес:
— Старт разрешаю.
— Секунду, — сказал Слава. — Вивьен, пожалуйста, замени дальность на пятьсот единиц… И вот еще что — будем прыгать без промежуточных остановок. Все объяснения потом. Приступайте.
Тараоки пожала плечами и молниеносно отстучала на клавиатуре новую вводную, затем оглянулась на Ли. Слава молча кивнул.
— Поехали, — произнесла Вивьен традиционную фразу и нажала на «Старт».
Свет в плафонах судорожно мигнул и взорвался разноцветными искрами, экраны потеряли четкие очертания, а поверхность пола поехала вбок. У всех четверых астронавтов возникло абсолютно одинаковое ощущение, будто их выворачивают наизнанку. Словно кто-то большой и обладающий неуемной силой мягко ухватил изнутри за основание затылка и настойчиво повлек в самые недра организма, куда-то в район солнечного сплетения, сминая внешнюю оболочку и проваливая тело в самое себя, как коллапсирующую звезду, а потом взял, да и дернул обратно, резко выворачивая тыльной стороной.
Четверка шумно вздохнула.
— Ну, ничего себе… — только и смог сказать Бородин. — Охре-ен-н-ительное ощущение!
Ли с хрустом наклонил голову сначала влево, а потом вправо. Терехов ожесточенно терзал свой нос, как будто удерживался от чихания. А Тараоки молча смотрела на экран, с которого с большим недоумением взирал на них Боря Калмыков.
— В чем дело, ребята? — спросил Боря. — Неполадки? Мне показалось, у вас небольшая заминка.
В этот момент его окликнули, и он повернулся, чтобы выслушать сообщение оператора. Потом вновь обратился к экрану с еще более озадаченным выражением лица.
— Приборы зарегистрировали выпадение «ПП» из стартовых координат на две десятитысячных доли секунды… Вы что уже прыгнули?
— Да как тебе сказать, — помедлил Слава. — Судя по ощущениям — скорее да, чем нет.
— И что это было?
— Состояние резиновой перчатки, которую снимают с руки.
Боря хмыкнул.
— Сочувствую. Будете зачехляться?
— Нет. Попробуем еще раз. В другом режиме.
— Добро.
Ли оглядел товарищей:
— Вы как?
Все молча кивнули.
— Начинаем второй раунд, — сказал Слава. — Вивьен, дальность — двести восемь и восемь десятых. Подойдем к рубежу вплотную и посмотрим, что получится. А там — по обстоятельствам.
Тараоки опять пробежалась пальцами по клавиатуре, меняя полетные параметры. Потом изящно приподняла руку, взглянула на пультовый дисплей и мягко коснулась стартовой кнопки.
— Готова.
— Не слишком увлекайтесь, — произнесло изображение Калмыкова. — Ждем вас с трофеями.
— Поехали, — сказал Слава, и Вивьен завершила движение, вдавив кнопку.
Мигнули световые плоскости, поплыл интерьер, снова перехватило дыхание, и все застыли, впившись в ходовой экран.
Перед ними простиралось межзвездное пространство. Картинка была необычайной глубины и чистоты и, казалось, достаточно протянуть руку, и пара ярких звезд окажется у тебя на ладони. Невероятно, но их мерцание проникало в самые глубины сознания, вызывая жгучее желание немедленно что-то предпринять для того, чтобы оказаться там, рядом с ними, и взглянуть уже оттуда, с новых горизонтов, на многовековую колыбель человечества, на Солнце, давшее жизнь их предкам на маленькой зеленой планете.
— Да-а-а, — потрясенно протянул Бородин. — Вот где «Хаббл»-то вывешивать надо! Никакого тебе планетарного мусора.
— Ты, Андрей, сильно-то не расстраивайся, — пробормотал Ли, тоже переживая неведомые ранее ощущения. — Скоро здесь этих «Хабблов» будет столько, что не протолкнуться.
— Почему здесь? — рассеянно спросил Бородин.
— Потому что дальше нас пока не пускают, — хмуро ответил Слава. — Или все-таки пропустят? В режиме обычного полета… А? Что вы думаете по этому поводу, друзья мои?