Выбрать главу

С испытателями, уже насытившимися, но от этого не ставшими более приветливыми, Тараоки столкнулась в дверях «Харчевни».

— Извини, Вивьен, — буркнул Джек Клеменс, — мы ждали тебя довольно долго. Увы, — он развел руками.

— Ничего, — она мягко улыбнулась, проходя мимо посторонившихся товарищей. — К ужину постараюсь быть вовремя.

— Сейчас намечается сборище в кают-компании, — вслед ей сказал Виктор Хромов. — Мы хотим заранее занять места получше. Ты придешь?

— Непременно, — Тараоки, обернувшись, кивнула. — Зарезервируйте местечко рядом.

Она прошла к стойке, наугад выбрала три блюда, взяла чашечку дымящегося черного кофе, поставила все это на поднос и остановилась в нерешительности. Взгляд ее блуждал по залу в поисках столика с какими-нибудь знакомыми. Вивьен давно отвыкла обедать в одиночестве, да, честно сказать, и не любила этого. Пока она присматривалась, перед ней возник мощный силуэт, заслонивший сразу половину обзора.

— Сударыня, — раздалось сверху, — не составите ли нам компанию? Приятно, знаете ли, трапезничать в обществе прелестной дамы.

Тараоки подняла голову и увидела улыбающуюся добродушную физиономию. Мужчина, стоявший перед ней, выглядел могучим, или, вернее, довольно обширным. Более всего он напомнил ей Добрыню Никитича с известной картины русского художника Васнецова «Богатыри». Правда, растительность на его лице отсутствовала, и стрижка ничем не напоминала удалые кудри народного героя. А вот общее впечатление он производил именно такое. Она едва доставала ему до подбородка, хотя для японки рост ее был достаточно высок.

— Андрей, — прогудел геркулес, протягивая огромную лапищу и забирая у Тараоки поднос. — Давно жаждал быть представленным, да все никак не получалось. А вы, простите?..

— Вивьен.

— Вот как? — брови гиганта удивленно приподнялись. — Э-э-э… довольно необычное имя для восточной красавицы.

— Я американка, — сообщила Тараоки. — И родилась в штате Вирджиния.

— Ага. Это меняет дело Вы ведь из команды испытателей?

— Бородин! — послышался еще один голос от дальнего столика. — Пока ты там лясы точишь, незнакомка умрет с голода, а у нас все остынет.

Андрей очень шустро, при такой-то комплекции, повернулся и тем самым предоставил даме возможность увидеть второго говорившего. Им оказался сухощавый, средних лет и строгого вида, человек с мягкими, светлыми, спадающими на лоб небольшой челкой волосами, одетый в тщательно отутюженный комбинезон с эмблемой биологической секции Базы на груди.

— Уже не незнакомка! — торжественно пробасил Бородин, подхватывая Тараоки под руку и увлекая к столику своего знакомца. — Ее зовут Вивьен, и она милостиво согласилась разделить с нами нашу скудную трапезу.

— Не обращайте внимания на этого болтуна, — ворчливо произнес биолог. — Его заносит в присутствии хорошеньких женщин. Сколько его знаю, никак не могу взять в толк, как в нем уживаются два совершенно разных человека — прекрасный ученый с блестящим, холодным умом и разнузданный бонвиван.

— Наш сумрачный друг так шутит, — радостно рявкнул Андрей. — Кстати, его зовут Василий. Он тезка кота моей мамы. Для близких знакомых просто Вася. В отличие от упомянутого кота. Вы не смотрите, что он с виду такой смурной, в душе он добрый и отзывчивый. Внешность — антураж для сотрудников, подопытных животных, амеб и инфузорий. Он ведь у нас Глава биологов. Доктор Терехов! Кто из космонавтов не слышал этой фамилии! Положение, знаете ли, обязывает.

— Васья, — повторила Тараоки. — Очень мягкое и вкрадчивое имя. Оно полностью компенсирует ваш непримиримый облик.

— Вы так полагаете? — немного оттаял биолог. — Приятно слышать. Особенно из уст японки. Вы ведь японка? Я не ошибся?

— Не ошиблись. Я — этническая японка, что не мешает мне быть гражданкой Америки. Кроме того, мы с вами почти коллеги, я доктор медицины и знакома с некоторыми вашими работами. Рада, что мы встретились в непринужденной обстановке.

— Я, между прочим, тоже доктор, — напомнил о себе Бородин.

— Да?! — восхитилась Вивьен. — Значит, можно собирать консилиум?

— Не получится, — вздохнул Терехов. — Он физик. Руководитель здешних ньютонов. Наши виды деятельности почти не соприкасаются.

— Мне нравится это «почти», — громыхнул Андрей, цепляя вилкой мелко нарезанные кусочки салата. — И прежде всего, когда дело доходит до знакомства. Например, такого, как сейчас. Вас ведь не смущает, что я занимаюсь звездами и процессами взаимодействий, а меня, в свою очередь, почти не волнуют ваши подопытные кролики. Ну, разве что, так, самую малость. Я все же большой любитель всякой живности. Мне их жалко. — Он подцепил еще один кусочек. — Между прочим, Вивьен, каким образом доктор медицины оказался внутри команды испытателей?

— Для врача всегда предпочтительнее примерить на себя необычную ситуацию. Чтобы потом можно было смело ставить диагноз. И, кроме прочего, я — летчик.

— Ничего себе! — удивился Бородин. — Парадоксальное сочетание!

— Кому как, — Тараоки пожала плечами. — Меня вполне устраивает. Считайте это проявлением совмещения западного образа жизни и восточного метода развития сознания. Кстати, раз уж вы пригласили меня в компанию, не поведаете ли, что новенького обнаружилось после первых полетов человека на «папке»?

— Пока трудно сказать, — Терехов окинул задумчивым взглядом изящную фигурку японки. — Люди впервые столкнулись с таким феноменом, как преобразование живой плоти в иное… иной…

— В пакет информации, — подсказал Бородин.

— …в иное состояние, — продолжил биолог, преодолев терминологический барьер, — совершенно необычное для нормального человеческого организма. Я считаю, что вполне возможны какие-либо побочные явления, напрямую связанные с такими стрессовыми изменениями в процессе жизнедеятельности.

— А вы? — Вивьен с интересом обратилась к Бородину.

— Мы тоже столкнулись с некоторыми странностями, не вполне укладывающимися в наше представление об устройстве Вселенной в общем и Солнечной системы в частности, — Андрей беззвучно завершил уничтожение салата и приступил к омлету с беконом. — Но об этом мы поговорим в кают-компании. До начала сбора всех любопытствующих остается девять минут. Так что, дамы и господа, рекомендую поторопиться. А кроме того, вкусно!

Ли взъерошил свои черные, как смоль, волосы и в очередной раз вопросил:

— Ну, и какие будут идеи, господа естествоиспытатели?

В кают-компании Базы, где собрались весь цвет научной группы ПП, технический персонал, обслуживающий проект в космосе, группа испытателей в полном составе и еще масса заинтересованных лиц, наступила невнятная тишина. Затем громадный Андрей Бородин, Глава секции теоретической физики вакуума, зашевелился в своем кресле и гулким басом произнес:

— Давайте-ка отвлечемся от общей дискуссии, еще раз выстроим последовательность событий и попытаемся представить картину в целом. От которой и будем в дальнейшем отталкиваться. Возражений нет? Молчание — знак согласия.

Итак, испытания в системе Земля — Луна прошли более чем успешно. Никаких сбоев механизмов и приборов в любых расчетных режимах не происходило. У подопытных животных — мышей, собак и обезьян — после полетов никаких аномалий в поведении не обнаружено. Во всех пятнадцати случаях. Весьма и весьма оптимистично. Жаль только, что животные не умеют рассказывать о своих впечатлениях. Это — первое.

Пробный прыжок Кобыша и Тернера от Базы к Юпитеру и от Юпитера за пределы Системы завершился, мягко говоря, странно. ПП, как всем известно, вернулся на Базу, то есть в точку отсчета. Хотя приборы и зафиксировали выход на рубеж в двести девять астрономических единиц, тем не менее, пилоты этого не заметили. Физически никак не отреагировали. В их восприятии старт от Юпитера закончился финишем у Базы. Поэтому достижение границы дальности в двести девять единиц, не зафиксированное сознанием человека, условно назовем пока «мерцающим выходом». Это — второе. Далее. Следующая пара пилотов — Хромов и Клеменс — пока Кобыш и Тернер находятся в карантине, отрабатывает маршрут Меркурий — Уран — граница Системы. Они точно так же возвращаются на Базу, зафиксировав «мерцающий выход» на отметке в двести девять единиц. Это — третье.