— Как твое самочувствие, дорогая?
В замке скрипнул ключ. Место было тихое — глухой тупик уходящей в крутой уклон улицы, окруженный старыми раскачивающимися деревьями. Уединенное. Папа упоминал, что Бен не любил шумных сборищ.
Рей сглотнула, не находя слов.
Бен оглянулся, распахивая дверь, и с усмешкой поднял брови. Его пальцы поигрывали со связкой ключей.
— Плохо? — уточнил он. Дверь скрипнула, и он переступил порог. — Что ж, мне определенно не по душе твое состояние, Рей. Почему бы тебе не расслабиться на диване, пока я закажу пиццу и найду тебе лекарство?
Папа разрешал есть пиццу только раз в месяц… Разволновавшись, Рей стояла на месте. Правила нарушать нельзя! Папа накажет, если она нарушит правила. Но выбора не оставалось, поэтому, когда Бен поманил ее в дом, она пошла за ним.
В доме оказалось красиво. Паркет, стены в бежевых тонах, предметы искусства, создававшие впечатление, будто ее занесло в какой-то фешенебельный отель. Рей теребила руки, пока Бен проводил для нее импровизированную экскурсию по первому этажу — от утопленной в пол гостиной с модным электрическим камином до кухни со сверкающей отделкой из нержавеющей стали. Напоминало дом тети Леи — в основном тем, что в нем не чувствуешь себя дома.
Бен вернул ее в гостиную, и Рей настороженно опустилась на кожаный диван. Он поскрипывал от любого движения, поэтому она старалась сидеть тихо, даже когда Бен ушел наверх за обезболивающим. Вдруг поможет? Неприятные ощущения в животе не утихали, и после секса тоже было неуютно.
Рей бросило в холодный пот. Рядом потрескивал электрокамин, и, его не считая, дом окутывала тишина. Бен занимался с ней сексом — Бен! Ее кузен Бен!
Ступеньки на лестнице заскрипели, ознаменовав возвращение Бена. Рей стоило огромных усилий сохранить спокойствие, когда он предложил стакан воды и две белые таблетки. Ее лежащие на коленях руки задрожали.
Бен перекатил таблетки на ладони.
— От боли, — коротко пояснил он.
— Что… — Рей прочистила горло, но голос все равно звучал хрипло: — Что это?
— Обезболивающее.
Она взглянула на него из-под ресниц. Да, самочувствие было так себе. Лучше, чем утром, да и переживания перекрыли неприятные ощущения, но те никуда не делись, потягивая низ живота. Просто сейчас это отошло на второй план.
Рей подобрала таблетки с руки кузена и аккуратно запила их водой.
— Наша пицца приедет через час, — Он погладил ее по макушке. — Хочешь, посмотрим телевизор?
— Мне все равно.
Ненадолго отлучившись, Бен вернулся с пледом. Рей поежилась, когда он сел рядом, раскидывая теплую шерстяную ткань по ее и своим коленям. Потом вытянул руку вдоль спинки дивана, а ногу в туфле взгромоздил на край кофейного столика.
Было прохладно и темно. Тени от огоньков в камине играли на паркете, а свет телевизора едва доставал до стеклянной поверхности столика. Пока кузен листал каналы, Рей опустила взгляд на свои руки, спрятанные под пледом.
— Люк очень оберегает тебя, как я заметил?
Она подняла глаза. Бен продолжал щелкать пультом и не смотрел в ее сторону — на секунду задержав на нем взгляд, Рей снова потупилась. Это правда. Папа был таким еще до смерти мамы.
Остановившись на кулинарном шоу, Бен отложил пульт и почесал подбородок.
— В былые времена Лея постоянно сплавляла меня к нему на лето и все каникулы, пока он не познакомился с твоей матерью. — Кузен вскинул брови. — Для дисциплины.
— Дисциплины?
— В свое время твой отец придерживался весьма строгих религиозных взглядов.
Рей нахмурилась? Что?.. Папа? Он про Люка Скайуокера говорит? Ну да, папа иногда посещал церковь, дома у него были свои правила, но утверждать, что его привычки чем-то мешали жить с ним под одной крышей никак нельзя. Папина «дисциплина» подразумевала «сесть и поговорить», в крайнем случае, посидеть дома неделю без прогулок, но… папа никогда не поднимал на нее руку, даже голоса не повышал!
Бен пожал плечами. Его пальцы под пледом коснулись руки Рей.
— Полагаю, тетя Мара смягчила его нрав, — Потемневшие глаза Бена казались отстраненными. — Но я и поныне помню каждое лето.
Спину Рей окатил холодок. Бен оторвал взгляд от телевизора и с улыбкой повернулся к ней.
В следующую секунду он наклонился — и поцеловал ее. Рей отдернулась, закачала головой, но кузен уже приник к ней, удерживая за щеку и продолжая поцелуй. Его язык проскользнул ей в рот, вынуждая отвечать, и Рей ответила, просто потому, что деваться было некуда.
Когда Бен отстранился, поглаживая ее щеку большим пальцем, Рей облегченно выдохнула. Но в глаза ему старалась не смотреть.
— Что папочка говорил тебе о сексе до свадьбы? — промурлыкал кузен.
Рей закачала головой, растерянно пожимая плечами. Папа предупреждал никогда этого не делать. Поучал, что подобает ждать, иначе можно забеременеть или заболеть. Но Рей не хотела рассказывать об этом своему кузену!
Бен вновь захватил ее губы. Ужасно хотелось расплакаться. Дыхание у него было теплым, с привкусом мятной жвачки, а раздавшийся голос — низким, бархатистым и пугающим:
— Папочка не обещал, что ты отправишься в Ад? — Рей быстро закачала головой. — А мне обещал — поэтому я терпел до свадьбы с Базин. — Он легонько коснулся ее лба своим. — Знаешь, сколько мне было, когда я женился на ней?
Они поженились всего год назад… Папа так часто высказывался по поводу их развода, что Рей привыкла притворяться, будто внимательно слушает.
— Тридцать… четыре? — робко предположила она.
— М-м. Да, мне было тридцать четыре.
От желания заплакать перехватило горло, мозг заволокло душным вязким туманом. Бен поцеловал уголок ее рта, и Рей почувствовала, как дрожат губы. Творилось что-то неладное.
— Мы… Мы совершенно не подходили друг другу, — продолжил свою речь кузен. Его рука соскользнула с ее лица, и он выпрямился, поглядев в телевизор. — Наш развод по большей части был по обоюдному согласию.
— Б-Бен… Бен…
Он сжал ее лицо за щеку, подводя ближе, чтобы коснуться губами растрепанной макушки. Продержал так с минуту, выдохнул и уткнулся носом в ее волосы.
— Все нормально, солнышко. Просто позволь этому случиться.
Странные ощущения будоражили руки и ноги. Рей сглотнула, вынужденная бороться со внезапно потяжелевшими веками и теплом, наполнявшим голову, как в мамин день рождения, когда ей удалось тайком ухватить шампанского. Происходило что-то странное… Бен… Бен дал ей не обезболивающее. Это не обезболивающее!
Рей медленно привалилась к его боку. Пальцы подергивались, дыхание затруднилось. Все тело вдруг стало грузным и неповоротливым.
Щелчком пульта Бен выключил телевизор и встал на ноги, аккуратно перекладывая Рей на диван. Заправляя рубашку под ремень, он направился к встроенному в стену шкафу. Туфли кузена кликали по паркету, и Рей, открыв вмиг пересохший рот, смотрела в его широкую спину.
— Мне всегда хотелось заняться любовью со своей женщиной перед камином, — Взглянув через плечо, он послал ей улыбку. — Наверное, пересмотрел мыльных сериалов.
Бен достал с полки стопку одеял — и расстелил их на полу. Рей круглыми глазами смотрела, как он зашагал к ней.
Зашептав что-то успокаивающее, Бен уложил ее на одеяла. Тело почти не подчинялось… По коже расползался жар, но Рей озябла, не хватало сил даже поднять руки. Дорогой паркет был твердым и холодным, этот холод просачивался сквозь плотную ткань.