Испытывая чувство выполненного долга и свободы от собственного пренебрежения, Сьюзен села в машину и уставилась на телефон. Она нуждалась в Джиме прямо сейчас. Она посмотрела на часы, решив, что еще не слишком поздно, и набрала его номер.
— Алло? — ответил он, зевая.
— Я тебя разбудила?— разочарованно спросила она.
— Нет, я просто страдаю от грехов своего недавнего прошлого и чувствую себя немного менее бодрым, чем обычно. Ничего такого, чего не могла бы исправить чашка или семь чашек кофе. Что происходит?
Она колебалась.
— Ты дома?
— Так и есть. Хочешь зайти? У меня есть пирожные.
Она застонала.
— Шоколад - было бы отлично прямо сейчас.
Сьюзен услышала улыбку в его голосе, когда он сказал ей:
— Только не суди о состоянии дома или о моей одежде. Это был адский день.
Сьюзен это не беспокоило. Если она добьется своего, он недолго будет одет.
ГЛАВА 10
Первым впечатлением Сьюзен от дома Джима было то, что тот был скромным и в «мужском» стиле, но повсюду прослеживалось женское присутствие. Сьюзен решила, что это последние следы его покойной жены. Она знала историю слишком хорошо, и хотя Джим любил ее, это не должно было продлиться долго. Сьюзен не беспокоило, что память Трины Уэйд повлияла на ее связь с Джимом.
Следующее, что она заметила, была одежда Джима. Он был в поношенных фланелевых пижамных штанах с типичным клетчатым рисунком и футболке, которая выглядела такой же старой, как и штаны, и которая буквально говорила: "Самая старая футболка в мире». Она покачала головой, но последовала за Джимом, поскольку он настоял на том, чтобы отвести ее в свободную спальню.
Войдя внутрь, Сьюзен ахнула. Оснащенный всем необходимым оборудованием — как в больничной палате — чтобы следить за жизненными показателями отца, и давать ему возможность двигаться, принимать ему лекарства, комната была роскошной. Там были темно-шоколадные простыни и пушистые подушки, а стены были покрыты краской цвета экрю и изображали пейзажи с видом на океан и горы. Была даже звуковая машина в углу, которая тихо имитировала мягкие волны, омывающие берег.
Рядом с кроватью стоял столик с книгой, которую было бы здорово почитать отцу, и еще несколько книг, аккуратно расставленных на маленькой книжной полке, все в мужском вкусе. Сьюзен устала плакать рядом с Джимом. Все, о чем она могла думать, это то, что она собиралась омыть его своими слезами или утопить в них, но она не могла избавиться от жжения в глазах, когда повернулась и наклонилась к нему, прижавшись ухом к его груди, где могла слышать его сердцебиение.
— Я не знаю, как отблагодарить тебя за все, Джим, и не думаю, что когда-нибудь смогу отплатить тебе. Это больше, чем я могла себе представить. Я подумала, может быть, это была бы больничная койка с приличными простынями и парой единиц оборудования. — Сьюзен больше ничего не могла сказать из-за боли в горле.
Джим обнял ее, раскачивая из стороны в сторону.
— Ну, я также привел в порядок ванную, чтобы он мог принять душ, а его медсестра, или ты, или я, могли помочь ему помыться. К тому же, коляска уже в пути. Она будет доставлена до того, как мы доберемся сюда утром. Это единственное оборудование, которое я не смог достать сегодня.
— Как тебе удалось так быстро все это собрать? — недоверчиво спросила Сьюзен. Он даже отремонтировал свою ванную за один день.
Она почувствовала, как Джим усмехнулся, и услышала успокаивающий рокот в груди мужчины.
— У меня много связей. Иногда хорошо быть связанным с таким клубом, как мой. — Она подняла голову и бросила на него подозрительный взгляд, гадая, с кем он контактировал. Его улыбка стала шире. — Многие люди боятся нашей репутации так же, как и ты, Сьюзен, и когда мы говорим "прыгай", они спрашивают: «как высоко?», хотя у меня доброе сердце, я рад, что люди иногда считают меня задирой.
Сьюзен улыбнулась, несмотря на свои эмоции.
— Знаешь, я больше не думаю, что ты такой уж крутой.
Он притворился оскорбленным, и провел своими руками вниз по ее спине, сжимая задницу Сьюзен, и одновременно глядя на нее с озорством в глазах.
— Держу пари, я могу изменить твое мнение.
Все ее тело покалывало при мысли о том, что он мог сделать с ней в постели.
— Я бросаю тебе вызов, — крикнула Сьюзен, когда Джим поднял ее на плечо и потащил в спальню.
ГЛАВА 11
Это был хороший отвлекающий маневр, Джим вспомнил, как он лежал на спине, а Сьюзен извивалась на нем, спрятав свою голову в изгибе его плеча. Она была дикой и готовой, и двигалась на нем, пока ему не пришлось перевернуть ее на живот и заставить зарыться лицом в подушку, чтобы она не доканала его. Джиму нужно было быть внутри нее, тем более что он понятия не имел, как она отреагирует на новость, которой он должен был поделиться.
— Ты не спишь? — голос Сьюзен был тихим и сонным. Судя по ее ровному, неглубокому дыханию, Джим удивился, что она проснулась.
— Да, — ответил он, закинув свободную руку за голову и уставившись в потолок, жалея, что у него нет вентилятора, чтобы высушить пот, покрывающий его тело. — Что?
— Ты будешь здесь завтра, когда мы перевезем моего отца? — она зевнула, и это вызвало улыбку на его лице. Джиму нравилось, что он мог удовлетворить Сьюзен.
Он колебался.
— Да, я буду здесь примерно до трех. — Он почувствовал, как напряглось ее расслабленное тело, и Джим понял, что настало время для трудного разговора.
Она медленно села рядом с ним и посмотрела ему в глаза в темноте. Ее волосы были взъерошены, и даже в темноте он видел румянец на щеках девушки и темные круги на груди. Он потянулся и поиграл с одним соском, она зашипела, но отстранилась.
— Куда ты собираешься после этого?
— У меня есть кое-какие дела в клубе, и я уеду из города на день или два, — сказал Джим. После того, как федералы ушли, члены клуба сели голосовать и решили, что им нужно найти новое хранилище. Они мало что могли сделать за короткое время, поэтому пара его парней предложила использовать сарай члена семьи за пределами Спокана в качестве временного решения.
Джим вызвался возглавить поездку, которая займет около семи часов, учитывая, что горный перевал, вероятно, будет трудно проехать после шторма, который прошел на прошлой неделе. Он также должен был подсчитать время, которое потребуется, чтобы надежно загрузить бумагу и напечатанные деньги, а также время, чтобы остановиться для заправки и все выгрузить. Они собирались уйти в темноте и вернуться в темноте. Это был самый безопасный способ избежать внимания ФБР и их врагов.
— Клубный бизнес.
— Это все, что ты хочешь сказать? — она была раздражена, и Джим внутренне застонал. — Мне не нужны все подробности, и я не хочу знать о вещах, которые могут быть истолкованы как незаконные. Я хочу знать, есть ли опасность.
Джим нахмурился.
— Сьюзен, ты ведь понимаешь, что твоя работа опасна? Ты можешь остановить автобус и помочь тому, кто достанет пистолет, чтобы застрелить тебя. Или тебя могут сбить с дороги. Или посадить парня в машину "скорой помощи", который вырвется из пут и побьет тебя. Какая разница? — ему нужно было, чтобы она поняла и перестала устраивать ему ад. Джим знал, что не заслуживает Сьюзен, но если она и дальше будет так волноваться, ему придется ее отпустить. Он не будет причиной смерти Сьюзен, как произошло с Триной. Он не мог потерять кого-то еще. Он предпочел бы уйти и остаться один.
— Я понимаю, Джим, и не говорю тебе, чтобы ты не уходил. Но я хотела бы знать, есть ли шанс, что мне позвонят и скажут, что ты в больнице с множественными огнестрельными ранениями. Или еще хуже, за решеткой, потому что ты кого-то застрелил.
Он не смог удержаться от смеха.
—Таким образом, быть арестованным более невыносимо, чем умереть на больничной койке. Я говорил тебе, как мне нравится твоя логика?
Она шлепнула его по руке.
— Ты знаешь, что я имею в виду, Джим. Перестань играть в игры и дай мне ответ.
Он потер лицо.
— Я просто везу вещи со своими парнями. На нашем пути не должно быть никого, и мы не делаем ничего особенно опасного. — Он не упомянул, что визит федеральных агентов в клуб стал катализатором поездки. В конце концов, Сьюзен специально сказала, что ничего не хочет знать о законности дела или его отсутствии.
Ее плечи поникли.
— Ладно, если ты считаешь, что это относительно безопасно, я не буду сидеть здесь и нервничать, пока тебя нет.
Слова было приятно слышать, но Джим не мог оставить все в покое.
— Сьюзен, я люблю тебя и хочу тебя. Однако, если ты действительно чувствуешь, что не создана для моего образа жизни и не можешь справиться с тем, как я живу, я пойму, и не буду сердиться, если ты захочешь уйти.
Ее глаза метали молнии, обжигая его, как лучи света, осветившие комнату.
— Джим Уэйд, я знаю, о чем ты думаешь. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но твоя жена, да упокоится она с миром, была слаба. У нее был слабый характер. Разве ты не видишь, что я слишком сильная, чтобы поддаться поведению, которое стало причиной ее смерти? Если бы я когда-нибудь почувствовала, что ты и твои дикие привычки слишком обременительны для меня, я бы начала с консультации, и если бы не было выбора, я бы ушла. Но послушай меня сейчас. Никогда не отстраняйся, потому что боишься того, что я повторю твое прошлое.
Джим долго и пристально смотрел на нее, думая, что она права. Сьюзен совсем не похожа на Трину. Единственное, что их объединяло, — это нежные, сострадательные прикосновения и, возможно, то, что они любили его достаточно сильно, чтобы простить Джиму его тяжелую жизнь. Но на этом все и закончилось. Хотя Трина и простила его за это, она не могла справиться. И все же Сьюзен была здесь, она почти порвала с ним, когда он был за решеткой, после того, как отступила, когда он был на дороге и не отвечал на ее звонки, и она все еще была обнаженной и заботливой, как богиня, залитая лунным светом.