«Она же тебя спасла…»
— Да? — спросила кареглазая, но Карина замолчала и не сказала о том, что за мысль посетила ее голову.
Карина твердо и решительно посмотрела в карие глаза девушки, с которой она спала, но к которой, как бы ни хотелось Глафире, она ничего не чувствовала.
«Она же тебя спасла…»
— Обещай мне ответить честно.
Что-то странное и чуточку безумное отражалось теперь в сине-серых глазах девушки. Туман, в котором уже давно затерялась Глафира, теперь напугал ее. Размытая иллюзия была лучше четкой реальности. Но теперь воображение сыграло с кареглазой злую шутку: ей в какой-то миг показалось, что туман — это чудовище, и если оказаться в нем, то оно поглотит тебя, высосет душу, и ты уже никогда не будешь прежним. Глафира содрогнулась от такой ужасной мысли, но потом, спустя несколько секунд — взяла себя в руки. Ведь как она может так думать о Карине, если она ее любит? Кареглазой стало стыдно перед самой собой. Потупив взгляд, девушка произнесла сдавленным и виноватым голосом:
— Клянусь.
Карина отступила на шаг, напряженно всматриваясь в лицо Глафиры, стараясь заметить каждое изменение. От внимания девушки не укрылось волнение, которое мимолетной волной пробежалось по приятному лицу Глафиры. Не скрылся и стыд, но Карина не смогла понять, почему же Глафире стыдно. Мягким голосом, чтобы не задеть и без того перенервничавшую девушку, Кара произнесла:
— Ты платила за лечение.
Это звучало как утверждение, а не как вопрос, и кареглазая сразу это поняла. Противный холодок разоблачения укусил девушку за спину, но Глафира не подала виду и ответила:
— Откуда ты знаешь? Вернее… почему ты уверена, что это я? Ты же видишь, как я живу, — девушка устало кивнула в сторону. — Так почему…
— Лотерейные билеты, — вырвалось у Карины. — Я долго думала о том, как такой человек, как ты, может быть азартным игроком. В общем, признаюсь сразу: я выбрала несколько билетов с зачеркнутыми номерами и пробила их в интернете. Один из них выиграл джек-пот. Сначала я подумала, что неправильно ввела значения, но… Черт, только не говори мне, что все деньги ушли на меня. Ты хоть представляешь, что на такую сумму можно прожить, не работая, уйму лет?
— Знаю, — тише прежнего отозвалась Глафира.
Почему-то девушка упорно не желала смотреть прямо в глаза Карине. Задумчиво глядя в пол, Глафира поежилась и дернув плечами, подошла к кровати. Затем, не обращая внимания на недавно разлитую на простыню воду, залезла под одеяло, свернулась калачиком и накрылась одеялом с головой.
Карина, слегка удивленная такой реакцией, постояла на месте. Потом, подойдя к кровати, легла на свое место и, подсунув под подушку руку, ткнула пальцем в одеяло и произнесла:
— Зачем?
— Захотелось, — раздалось из-под одеяла.
— Ты понимаешь, что мне за пару недель в жизни не достать таких денег? Разве что ограбить банк.
— Не нужны мне твои деньги… и вообще деньги не нужны… — из-под одеяла послышался всхлип. — Мне только ты нужна. Здоровая. Живая. Дышащая. Даже если ты меня не любишь. Прошу тебя, не сдавайся. Ведь врачи, бывает, и ошибаются.
Карина усмехнулась:
— А бывает, не ошибаются.
Голова у девушки ныла безостановочно с того момента, когда она проснулась. Боль была несильной, но постоянной. Карина уже почти привыкла к этому, даже научилась спокойно думать, и головная боль нисколько не отвлекала ее от принятия решений или ведения разговоров.
Глафира молчала. Одеяло чуть заметно подрагивало, хотя душа Глафиры сотрясалась от хозяйствовавшей там бури, которая грозилась превратить утро девушки в настоящий кошмар.
Кара вздохнула. Девушке стало неуютно, почти что совестливо, и она придвинулась к всхлипывавшему одеялу. Обняв его одной рукой и притянув к себе, Карина вновь устало вздохнула и протянула:
— Ну тише-тише… Я же пока жива. Вот она я. Сволочь номер один собственной персоной…
— Не смей так говорить! — с приглушенным надрывом раздалось из-под одеяла, а затем — новая порция рыданий.
— Вот угораздило ж… Послушай, я понимаю твои чувства, но я не хочу тешить тебя ложными надеждами. Оправдываться не буду. Думаю, ты и так понимаешь, о чем я. Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду, — сказала синеглазая, а затем, через пару секунд напряженной тишины, добавила: — И деньги я тебе…
— Да хватит уже про деньги! — скинув с себя одеяло, Глафира рывком села на постели. — Заладила свое! Хватит! Слышать про них больше не желаю! Не нужны мне эти деньги! Я просто хотела, чтобы ты жила! И не надо здесь сокрушаться и говорить, что уйдешь! Ты думаешь, я такая эгоистка, что выгоню тебя на улицу после того, как ты ясно дала мне понять, что между нами ничего настоящего не было, нет, и не будет? Ошибаешься.