— Ты не ответила, — произнесла Саша.
— Арсений хоть и нервный, но бить девушку не станет… По крайней мере, я его помню именно таким, — сухо отозвалась Кара. — Нет, он меня не бил.
Тихий чуть хрипловатый голос Карины и то, каким серьезным тоном это было произнесено, впервые заставили красноволосую задуматься над тем, что девушка много старше Саши. Что-то грустно шевельнулось в душе у красноволосой, когда Кара произнесла: «По крайней мере, я его помню именно таким». У каждого человека есть свое собственное прошлое, и не стоит забывать об этом.
Катя облегченно вздохнула.
Но даже несмотря на далекий отблеск симпатии по отношению к Карине, Саша все-таки пристально и изучающее смотрела на стоявшую перед ней девушку.
— Как ты сюда пробралась? — продолжила Саша.
— Это все магия, — Карина даже не усмехнулась.
— Не смешно.
— Магия вообще штука очень серьезная, — парировала Кара и, отвечая, смотрела не на красноволосую, а на Катю.
У той словно было написано на лице: «Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь». Но Карина ничего не сказала девушке — только выжидающе смотрела на нее и думала о чем-то своем, о личном.
— Арсений тебя пропустил?
— Это что, допрос? — Карина повернула голову в сторону Саши. — Нет, он меня не пропускал, а если бы даже и пропустил, то что? Это наше с Катей дело. В крайнем случае, наше с Арсением и Катей дело. Ты ее подруга, это превосходно, но, будь добра, оставь нас наедине. Я хочу поговорить с ней.
От такого обращения красноволосая вспыхнула. Сделав шаг по направлению к Карине, она буквально прокричала:
— Поговорить?! Да чем ты раньше думала, а? Да н…
— Саш… — Катя наконец-то подала голос.
Он звучал так устало и грустно-умоляюще, что красноволосая хоть и не остыла мгновенно, но замолчала. Только глаза с немым укором и желанием высказать все, что Саша думает по поводу происходящего в этой комнате, гневно смотрели на Карину. От предыдущего слабого сочувствия к прошлому Кары не осталось и следа. Только невысказанная вслух просьба подруги удержала девушку от дальнейших пререканий и ругани. Саша была человеком взрывным, но когда дело действительно было серьезным, тогда люди понимали, что значит по-настоящему вспыльчивая.
Победно взглянув на Сашу и улыбнувшись краешками губ, Карина ничем не ответила на такой выпад красноволосой. Первым порывом было, конечно, ответить так, чтобы Саша заткнулась надолго, но она мысленно одернула себя. Все-таки была в глазах Катиной подруги правда, да и головная боль голодным зверем подкрадывалась все ближе и ближе.
«Господи, ну только не сейчас…» — думала Карина и прилагала все усилия, чтобы никто ничего не заметил. Все-таки девушка пришла для того, чтобы поговорить с Катей, а не для того, чтобы корчиться у нее на полу от невыносимой боли.
— Мне уйти? — Саша обратилась к Кате.
— Пожалуйста…
На щеках красноволосой заходили желваки, но, понимая, что сейчас с Катей спорить бесполезно, она просто сказала, что уходит и попросила не провожать ее. В этот миг светловолосая стала выглядеть еще несчастнее. Еще бы: в личной жизни кавардак, а тут еще и подруга, судя по всему, обиделась. Но ничего, подумала Катя, потом она все спокойно объяснит Саше, а та поймет. Всегда же так было. Друг всегда друг. Поймет, простит. А не поймет, так все равно простит, потому что примет.
Когда за Сашей захлопнулась входная дверь, светловолосая еще какое-то время постояла в молчании и горькой задумчивости, а затем, сказав Карине, чтобы она присаживалась куда хочет, пошла закрывать дверь на замок.
Карина, оставшись на какое-то время одна, неторопливо осмотрела комнату. Что-то изменилось, и вскоре до нее дошло, что именно. На стене не было фотографий, поэтому она смотрелась сиро и одиноко, словно бедная девушка, которую зимой выгнали из дома без теплой одежды. Карина подошла к этой стене и прислонилась к ней ладонью, словно хотела понять, жива ли та. Поняв, что в голову лезут какие-то совсем уж странные мысли, синеглазая убрала руку и отвернулась от стены. Радости по поводу отсутствия фотографий не было. Стена была холодная, только холод этот был какой-то особенный.
Прошло еще пару минут, а Катя так и не вернулась в комнату.
— Не могла же она потеряться в собственной квартире, — едва слышно произнесла Карина, а затем крикнула: — И долго ты собираешься играть в прятки? Я тебя не съем. Сама же согласилась поговорить со мной, так чего же ты прячешься?
В ответ Карина ничего не услышала. Списав такое поведение на юный возраст, она направилась в прихожую, где увидела Катю, сидевшую на пуфике, которая уткнувшись лбом в стенку шкафа, преспокойно дремала.