Один гудок, два... Таинственный Семён К. не установил на своём телефоне какую-нибудь модную мелодию вместо звонка, гудки были, как в обычном городском телефоне, хотя сейчас многие и на них музыку ставят. Милке вдруг показалось, что она звонит... куда-то в прошлое - примерно так можно было бы описать её ощущения. Когда телефонные аппараты были ещё не лёгкими изящными трубочками, стоявшими в базах для подзарядки, а массивными, из тяжёлой пластмассы, с трубкой на шнуре и наборным диском с цифрами вместо панели с кнопочками. Такой дребезжащий гудок был у этого Семёна, что Милке и вообразился старый телефонный аппарат...
- Кто это? - вдруг гулким басом спросил мужской голос, без всяких предварительных: "Алло!" или: "Я слушаю!"
И тут... и тут Милка так растерялась, что машинально - ну совершенно машинально, честное слово! - ответила, как дура:
- Мила Милованова...
- Тебе нельзя сюда звонить, - отрезал гулкий бас. - Больше этого не делай, иначе плохо будет, и не только тебе, но и твоей бабушке! Я тебя предупредил!.. - что-то пискнуло, а потом... Милке показалось, что она слышит грохот и гром далёкой грозы... и вновь в трубке раздались "старые" гулкие гудки.
Милка медленно опустила руку с телефоном, едва не уронив его на пол.
- Ты что творишь, Милованова?! - страшным шёпотом спросила Светка, делая большие глаза. - Зачем ты ему сразу сказала, кто ты такая?!
- Он меня знает, - без всякого выражения произнесла Милка. - И мою бабушку тоже... Это он и есть - Лысый... из твоего сна!
- Ой... - Светка на миг прижала ладошки к губам. - А что он тебе сказал-то, что?!
- Что мне нельзя ему звонить, вот что. И добавил - чтобы я больше этого не делала. Иначе... иначе будет плохо и мне, и... моей бабушке. Свееееткааа! - Милка без сил опустилась на Светкину кровать и прошептала: - Светка... мне ОЧЕНЬ страшно! И я сама не понимаю - почему?..
Они не успели ещё раз, и ещё, и ещё сто раз все эти странности и непонятности обговорить. Пришли с работы Светкины родители и напомнили подружкам, что в пятницу у них - у всего их класса, имелось в виду, - намечается поход в деревню Шушарино. А сегодня, между прочим, уже четверг, так что надо начинать собирать вещи. И Милку вежливенько выпроводили из Светкиной квартиры.
Милка вышла во двор, постояла несколько минут, без всякого интереса посмотрела, как голуби важно ковыляют по асфальту и по газонам, ища хлебные крошки и червячков, и пошла к своему подъезду. И когда она прошла это небольшое расстояние, в голове её сформировалась чёткое ощущение: она почему-то совсем НЕ ХОЧЕТ ехать в родную деревню своей бабушки, где она не бывала с раннего детства. Словно там её подстерегает что-то... или кто-то. И это "что-то" или "кто-то", это оно, или - он... или они... чем-то очень для неё, Милки Миловановой... ОПАСНЫ.
И вместе с тем... вместе с тем, она так же отчётливо ощутила: ехать в Шушарино НЕОБХОДИМО.
***
Глава 9
Вечер четверга, переходящий в ночь на пятницу. "Хочется - не хочется"
***
Придя домой, Милка обнаружила, что и мама, и папа уже дома - оба отпросились с работы пораньше, чтобы помочь Милке собрать самые необходимые для поездки в Шушарино вещи.
- Продукты свежие завтра положим, когда ты из школы придёшь, - сказала мама. - И всякие мелочи, которые тебе утром понадобятся - зубную щётку, расчёску и так далее, - всё завтра с утра и уложишь. Не забудь!
- И носки запасные не забудь, - напомнил Милке папа. - Вот их можно уже сейчас в рюкзак положить.
- И носовые платки! - добавила мама, протягивая Милке стопку чистых носовых платочков.
Клара тогда, на собрании по поводу этой поездки, предложила такой вариант: в пятницу они отучатся, как обычно, пойдут домой на несколько часов, отдохнут, поедят перед дорогой, а вечером встретятся на вокзале у большого табло - у расписания движения поездов, и сядут в вагон. Таким образом, в их распоряжении полностью окажутся суббота и утро воскресного дня для отдыха в деревне.
- Правильно решили, Клара Викторовна! - одобрил этот вариант их классной руководительницы Вася Матюшкин, пыхтя и улыбаясь ребятам. - А то, если б мы в субботу поехали, только к обеду бы, наверное, в Шушарино оказались. А деревня у нас большая, красивая, мы вам всё-всё покажем!
Сейчас Милка вспомнила об этих словах Васи и вопросительно посмотрела на бабушку - а как же бабуля говорила, что в Шушарино одни старики остались? По представлениям Милки, вряд ли старики жили в красивых домах, скорее уж, в стареньких, покосившихся на один бок избушках на курьих ножках. Смутно Милка вспомнила бабушкин садик перед её деревенским домом и сам дом. Он покосившимся не был... но ведь бабушка ухаживала за ним, уезжая на лето в родную деревню. Может, там все старики такие же аккуратные, как Милкина бабушка?
- Ба, - шепнула ей Милка, когда мама и папа зачем-то вышли из комнаты, - а ты мне ведь так про Шушарино и не рассказала. А обещала же!
- Когда это я тебе обещала? - ненатурально удивилась бабушки и почему-то отвернулась от Милки, якобы для того, чтобы положить что-то в её рюкзак.
- На днях. Недавно. Я у тебя про твою деревню спросила, а ты вдруг в аптеку убежала. Сказала - после расскажешь. А сама не рассказала! - Милка обошла стул, на котором торчком стоял её рюкзак, раззявивший чрево в ожидании, когда в него уложат все вещи, необходимые Милке в двухдневном походе за город, и уставилась на бабушку.
- Ой, ну что там рассказывать? - как-то хмуро отозвалась бабушка и опять отвернулась от Милки, ища глазами какие-то необходимые, как она считала, вещи. - Приедешь - сама всё увидишь. Деревня как деревня, таких везде полно...
- А вот Вася Матюшкин нам сказал, что его деревня - особенная! - многозначительно процедила Милка, во что бы то ни стало решившая вызвать бабушку на откровенность.