Косой обошёл камень, Милка - за ним... и её взору вдруг открылся маленький домик, укрытый за этим камнем. Обычный деревенский домик в одну горницу: два маленьких подслеповатых окошка, расшатанное невысокое крылечко, низенькая дверь, труба на крыше, из которой слабой струйкой поднимался дымок.
Семён толкнул дверь плечом, она со скрипом отворилась, и они вошли.
Милка сразу узнала эту захламлённую комнату - по Светкиному рассказу об её сне. Под потолком - паутина, по всем углам валялся какой-то мусор, старые вёдра, ржавые тазы, грабли, лопаты, а посреди комнаты стояла кровать, покрытая потёртым покрывалом.
- Садись, Мила Милованова, - Семён поставил перед Милой разлапистую, как пенёк, покосившуюся табуретку, а сам, как был, в куртке и сапогах, повалился на кровать, да с таким размахом на неё рухнул, что все пружины под ним жалобно заскрипели. - Теперь можешь меня спрашивать, о чём пожелаешь.
Милка осторожно села на табуретку и несколько мгновений молча разглядывала лицо Лысого. Лицо этого, судя по всему, лешего... или ведьмака... или кто он там такой?..
- Ну, что же ты? - подбодрил её Косой. - Молчишь, как воды в рот набрала? А ведь спрашивала сегодня у Васи... у бабули своей, Василисы Гордеевны, всё спрашивала - да что, да как, да почему, да отчего! Про другую эту... как её... реальность спрашивала, ведь так? И про Матюшкиных, и про "секретку" с твоим мешочком для семечек, и про вещи, которые вы с подружкой твоей, шушерой этой мелкой человечьей, в той "секретке" раскопали"? А сейчас - что, уже неинтересно всё это тебе стало?
Милка глубоко вздохнула. Помолчала ещё минуту. И тихим ровным голосом произнесла:
- А теперь - неинтересно. Теперь я хочу одного: чтобы вы отпустили всех моих одноклассников, мою подругу Свету Снегирёву и нашу классную руководительницу Клару Викторовну обратно! Домой! Это - всё.
- М-да, - закряхтел Семён и заворочался на кровати, так что бедные пружины просто завизжали под весом его тела. - Васина порода! Вся ты, Мила Милованова, в бабку свою, а мою - сестрицу троюродную, Василису Гордеевну, уродилась! Такая же упрямая, всё желаешь по-своему сделать! То тебе всё было интересно, все тайны и загадки... ты даже деньги тратила, пыталась узнать - кто же это такой, Косой-Лысый, какие-то ваши эти... как их... ком-пу-тер-ные... тьфу!.. В общем, базы какие-то адресные покупала, меня звонками беспокоила, по этой вашей человечьей игрушке... - с этими словами Семён вытащил из кармана куртки самый современный, с "наворотами", смартфон и небрежно уронил его на пол. - А теперь тебе только одного и надо - чтобы мы твоих друзей, этих смешных человечков, отпустили домой подобру-поздорову?
- Да. Только этого мне и надо. Чтобы отпустили. И именно - подобру и поздорову, - так же тихо и ровно сказала Милка.
- Арг-ха-ха-ха-арг-ха-ха! - вдруг раскатился Семён Косой страшным диким смехом, таким, что в маленьком его, запущенном, больше похожим на сарай домике дрогнули стёкла в маленьких оконцах и задребезжали в углах старые ржавые тазы и вёдра. - Ишь, чего захотела! Не бывать этому!
Милка даже не вздрогнула от этих жутких звуков, от этого нечеловеческого смеха. Она выпрямила спину, села, как могла, ровно на кривоногой занозистой табуретке и уставилась Косому прямо в его маленькие медвежьи глазки, прятавшиеся под кустистыми лохматыми бровями.
- Все эти ваши загадки мне бабушка объяснит, если захочет, - проговорила она. - А не захочет - так и не надо. Обойдусь! Если всё это правда... если бабушка моя - ведьма... Баба-Яга... и все вы тут, в вашем Шушарино, все - ведьмы, лешие, кикиморы и я не знаю, кто ещё... то какая разница, как вы там колдуете, какими способами свои мОроки на людей наводите? Конечно, и "секретка" старшего Матюшкина, и палочка с письменами, и заговор, который мы со Светкой ночью в парке слышали... всё это что-то значит. Во всём этом скрываются какие-то тайны... Но мне теперь неважно - что... и какие там у вас тайны! Это всё ВАШИ дела, а МОЁ дело - спасти своих друзей и Клару! Поняли вы, Семён Косой... понял ты это, ведьмак, леший?! Понял или нет, Лысый?! Зови сюда кого хочешь, хоть этого вашего СтаршОго - я никого из вас не боюсь, ясно тебе?! Зови его! И я заставлю его отпустить моих одноклассников, раз ты не хочешь или не можешь это сделать, чудище лесное, злое, коварное!
Дверь домика скрипнула, и в комнату вошёл Васятка Матюшкин.
- Здравствуй, Мила, - улыбнулся он. - Ты хотела видеть СтаршОго? Это я!
***
Милка уставилась на Васятку во все глаза. Рыжий толстый мальчишка, самый обычный. Румяные щёки. Смешная короткая курточка. На носу - веснушки-конопушки. Нос "картошечкой", как у неё самой... Очки с толстыми стёклами... Оттопыренные уши...
Вася Матюшкин снял очки и аккуратно положил их на захламлённый подоконник. Повёл плечами, развёл руки в стороны... И внезапно начал... расти! Рост его увеличивался стремительно, и вот он уже упёрся головой в потолок. И при этом на вид он остался тем же мальчишкой - круглым рыжеволосым "колобком", с румяными щеками, веснушками на носу и лукавой улыбочкой. Таким же... только огромным! Преобразившийся Вася уже буквально еле помещался в маленьком домике Семёна Косого.
Милка моргнула раз, другой... И вдруг сорвалась с табуретки и накинулась на Васю - или как его теперь надо было называть, СтаршИм? - на СтаршОго с кулаками, крича:
- А-а, так это всё ты?! Ты и твоя сестрица Настя! Вы всё это устроили?! Немедленно всех отпустить, слышишь?! Гад! Вы тут все - гады, подлые ведьмаки, Бабки-Ёжки и лешаки! Отпустить всех, ты понял!?! Я... Я ВАМ ПРИКАЗЫВАЮ!.. - и Милка от злости, от отчаяния и от обиды неизвестно на кого топнула ногой.
Что-то грохнуло над крышей домика, словно пушка во время салюта в честь Дня Победы 9 мая выпалила. Прокатилось по крыше, ухнуло ещё раз, из леса обратно прилетело гулкое эхо... В домике разом, одновременно, лопнули и вылетели наружу тучей осколков стёкла в обоих оконцах. Милка зажала уши руками и пригнула голову.