На просьбу отредактировать эту ахинею, продюсер Людмила возразила по телефону:
– Это ж Брайтон! Тут не надо высоких материй! Люди хотят понять, за что они уже заплатят свои 25 долларов! И поговорите в прямом эфире с нашим журналистом, иначе я за неделю не соберу зал! Июнь, жара – все разъехались!
Журналист с «радио Давидзон» позвонил перед нашим вылетом с вопросами о российской политике – ведь это самая острая тема жизни Брайтона. После чего начались «звонки радиослушателей», и, мама дорогая, удивлена была даже я, обвыступавшаяся в радиопрограммах. Казалось, звонили израильские эмигранты, писавшие гадости в мои блоги – с теми же самыми оборотами речи, с той же самой орфографией и пунктуацией – словно они всей шоблой переместились из Израиля в Нью-Йорк.
Ведущий отключал от эфира за хамство каждого второго, но все они оказались не «израильскими штыками», а американско-русскоязычными, ведь вся колбасная демшиза напечатана на одном станке. В силу насыщенности российской жизни они купали меня в прошлогоднем снегу, и я не понимала вопросов, у нас на повестке дня давно стояли другие темы и персоналии. Стало ясно, для кого Людмила сочинила анонс – ничего другого они бы не поняли. Тем более что тоже были «не моими евреями».
Разница израильских и ньюйоркских «не моих евреев» состояла только в том, что вторые кричали, как преданы «исторической родине», какое счастье жить в Израиле, нон-стопом воюющем на своей территории, хотя жили в Америке, нон-стопом воюющей на чужой территории. Одна обзывала меня юдофобкой; другой клялся, что мне за антисемитизм платят большую-пребольшую кремлёвскую зарплату; третий уверял, что еврейская идея торкнет меня в сердце, и я эмигрирую в Израиль; четвёртый переживал, что я не погибла в поездке на Землю обетованную от рук арабских террористов, и т. д.
Масла в огонь подлила Валерия Новодворская. Наши отношения прошли стадии от нежной любви до жёсткой дистанции. Когда мой второй муж Олег Вите занимался в 1999 году слиянием демократических партий в «Союз Правых Сил», Валерия Ильинична читала на моих днях рождения стихи. Развод сделал меня менее привлекательной в её глазах, а дискуссия в программе Владимира Соловьёва поставила на отношениях точку.
Так что в эфире «Давидзон-радио» Валерия Ильинична объявила:
– Если Арбатова соберется в Нью-Йорк, я встану возле аэропорта с плакатом: «Арбатова, гоу хоум из Америки!»
Короче, ждали меня с распростёртыми объятиями.
День первый
Мчась в Шереметьево по ухоженной Ленинградке, я вспомнила экзальтированного блогера, описавшего как, выйдя из аэропорта Кеннеди, он рухнул на лавочку и зарыдал оттого, что, наконец-то, дышит воздухом свободы. И лёгкие мои встрепенулись навстречу этому волшебному воздуху.
В недавнем перелёте из Парижа компанией «Эр-Франс» нам разломали чемоданы, и когда писали жалобу, администраторша вздохнула:
– Хуже Парижа только Нью-Йорк! Они вообще шлют в пакете куски чемодана с вещами вперемешку…
Я попросила покрепче забинтовать багаж, и упаковщик загерметизировал его плёнкой как ракету перед полётом в космос. Самолёт взлетел, и каждый пассажир от пяти до восьмидесяти выложил на столик перед собой по два, а то и три электронных гаджета. Исключение составил бритый под батон бычара, плюхнувшийся на четыре свободных места возле нас.
Имущества при нём были мобильник и борсетка; и пока самолёт катил по аэродрому, бычара полунормативно орал в мобильник, что, если три грузовика с его товаром не доедут до нужной точки, труп собеседника не опознают ни мама, ни бабушка, ни полиция, ни экстрасенсы.
Муж мой умеет спать в любой позе и при любом шуме, и я в одиночестве в сотый раз посмотрела «Крамер против Крамера», намекающий россиянину на то, что Черномырдин называл «здесь вам не тут». Все видели этот фильм об американской судебной системе, наживающейся на разводах, но не все знают, что люди устали кормить адвокатов, и если в 1960 году в браке состояло 72 % американцев, то сегодня только 49 %.
У нас при разводе можно не трясти грязным бельём, а у них необходимо представить веские основания – описать события и факты, подтверждающие нежизнеспособность брака. Американской судебной системе нельзя объявить, что развод – ваше личное дело, и при всех декларациях о защите частного пространства она сама будет решать, жить супругам дальше или нет. А если в семье дети, пара окажется в юридическом аду.