— Все знаменитые капитаны, — вдохновенно говорил Спартак, разрывая на полоски лист подорожника, — начинали плавать с детства. А иначе нельзя. Не хватит жизни, чтобы исследовать все моря и совершить все открытия. Хорошо бы поступить в юнги. «Юнга — расторопный малый — стрелой взлетел по вантам к самой бом-брам-стеньге и сверху послышался его звонкий голос: «Земля!» Здорово?
— Здорово! — согласился Сёмка и даже вздохнул от неудовлетворенного желания «взлететь по вантам».
— Юнгу вообще все любят на корабле, — продолжал Спартак, — и он быстро становится капитаном. Предположим, что ты юнга, любимец команды, тебе двенадцать лет. В шестнадцать ты получаешь паспорт и уже считаешься настоящим морским волком. Штормы, ветры, туманы тебе нипочём. «Ты отличный моряк», — говорит старый седой капитан и назначает тебя своим помощником. Потом он уходит на пенсию или тонет во время свирепой бури, а ты становишься капитаном. Тебе ещё нет и двадцати лет. Ты отправляешься в опасную экспедицию, корабль на краю гибели, но капитан проявляет отвагу, и экспедиция спасена. Ты получаешь орден Красного Знамени.
— Лучше орден Ленина, — возразил Витька, целиком захваченный нарисованной перспективой.
— Орден Ленина ты получаешь за другое путешествие. Ведь теперь тебе поручают самые трудные дела. И к тридцати годам — это значит в 1957 году — тебя узнает вся страна. Тебя всюду встречают, как челюскинцев или как Чкалова, с оркестром и с цветами. На груди два… нет, три ордена Красного Знамени и два ордена Ленина…
— Тоже три, — поправил Витька.
Спартак не стал спорить: для героя не жалко лишнего ордена.
— Вот бы поступить в юнги, — мечтательно проговорил Сёмка.
— Не примут, — убеждённо сказал Витька.
Спартак помолчал со значительным видом и, почему-то понизив голос, сказал:
— Могут принять. Только для этого надо совершить выдающийся поступок. — Он оглянулся, словно опасаясь посторонних ушей. — Я придумал вот что. Надо найти сокровища — значит золото. На это золото построят корабль, и тогда нас возьмут юнгами.
— Ну во-от, — разочарованно проговорил Витька. — Мы думали ты серьёзно, а ты заливаешь…
— Не заливаю, — строптиво возразил Спартак. — Ваш дом старый? Старый. Подземелье есть? Подвал, значит? Ага, есть, в подземельях под старыми домами иногда бывают зарыты несметные сокровища. Найти их, конечно, нелегко…
— Так ведь и твой дом старый и в нём подвал, — сказал Витька.
— Свой я уже обыскал. И подвал и даже чердак. Пусто.
— Когда же ты успел?
— А сразу как приехал…
Витька задумался. Конечно, искать сокровища в доме, в котором прожил всю жизнь, большая нелепость. Но, с другой стороны, правда и то, что Спартак слов на ветер не бросает. Назвался же он защитником угнетённых. Казалось бы, какой из него защитник? Смех, да и только. А ведь не побоялся Ледьки, вступился за сестру.
— Ладно, попробуем, — сказал Витька и на всякий случай иронически усмехнулся: пусть не думают, что эту затею он принимает всерьёз.
Сёмку, который от природы был более доверчив и склонен и приключениям, уговаривать не пришлось.
— Ждите меня здесь, — сказал Спартак. — Я сбегаю домой и всё приготовлю.
— А чего тут готовить? — удивился Витька. — Спустимся прямо сейчас…
Спартак усмехнулся и покачал головой, как взрослый, забавляющийся наивностью ребёнка.
— Думаете, так просто? Эх, ничего-то вы ещё не понимаете.
Ждать пришлось недолго. Спартак вернулся не один. Он тащил за ошейник громадного, чёрного как уголь пса. Пёс учащенно дышал, разинув клыкастую пасть и высунув розовый язык. Иногда он умоляюще поглядывал на хозяина, словно спрашивая: «Куда ты меня волокёшь в такую жару?»
— Это Пират, — представил Спартак своего спутника. — Очень умная собака. Ляг, Пират!
Пёс продолжал стоять, делая вид, что слова хозяина относятся не к нему.
Спартак пошёл на уступки.
— Сядь, Пират! Ну, сядь, пожалуйста! — попросил он, умоляюще прижав руки к груди.
Пират безмятежно смотрел на него ясными, как у ребёнка, глазами, но выполнить просьбу не торопился.
— Боится простуды, — не без ехидства заметил Витька.
Спартак самолюбиво закусил губу. Желая хоть как-то спасти престиж, приказал с металлом в голосе:
— Стоять, Пират! Стоять на месте!
Пёс зевнул, завернув крючком длинный язык. Вслед затем он выбрал место в тени и растянулся на траве, положив на лапы грузную лобастую голову, сладко смежив веки.
Спартак что-то пробормотал насчёт пагубного влияния жары на умственные способности собаки и поспешил приступить к делу. На свет появилась здоровенная берцовая кость с розовым, лоснящимся, как перламутр, мослом, на котором висели пряди мяса и сухожилий. Ноздри Пирата вздрогнули, он приоткрыл один глаз.
— Это человеческая кость, — сказал Спартак и объяснил изумленным друзьям, что кость называется «амулет». Он служит надёжной защитой от джинов и волшебников, обычно охраняющих клады. Прежде чем спуститься в подвал, каждый из участников экспедиции должен поставить на амулете крест собственной кровью.
Спартак достал иголку, уколол палец и первый начертил волшебный знак. Вслед за ним обряд совершили его соратники. Витька при этом скептически посмеивался.
Что касается Сёмки, то он даже вспотел от нетерпеливого любопытства.
— Пошли! — сказал Спартак. — Пират, за мной!
На сей раз Пирата не пришлось упрашивать.
Взбодрённый запахом свежего мяса, он запрыгал вокруг хозяина, умилённо и заискивающе заглядывая ему в глаза. Крутая каменная лестница вела в подвал прямо со двора. Снизу тянуло прохладой и сырой гнилью. Пёс сбежал по лестнице и растворился в темноте. Ребята поспешили следом. Спартак сказал, что у Пирата исключительно развит нюх и он обязательно учует сокровища.
Подвал был разделён на несколько помещений. В первом имелись окна. Их верхние косяки не достигали даже уровня земли. Всё же было достаточно светло. Каменный сводчатый потолок наводил на мысль о средневековых замках. В подвале голоса и вообще все привычные звуки неузнаваемо менялись. Они звучали гулко, как в пустой бочке.
Вдоль стен стояли кадки с квашеной капустой. Каменный пол обжигал пятки ледяным холодом. Ребята прошли в соседнее помещение. Здесь царил полнейший мрак. Ребята почувствовали, что плиты пола стали мокрыми и скользкими. Спартак тихо позвал Пирата — его и след простыл.
— Он наверх смылся, твой Пират, — сказал Витька, почему-то невзлюбивший собаку с первого взгляда.
Тогда Спартак начал выстукивать стены. Его примеру последовали Сёмка и Витька. Простукивание ничего не дало. Витька отказался от дальнейших поисков, заявив, что замёрз до невозможности. Действительно, он так громко кляцал зубами, что в темноте его вполне можно было принять за рассвирепевшего джина. Спартак резонно заметил, что искатели сокровищ всегда страдают либо от холода, либо от зноя. С этим ничего не поделаешь.
В следующем помещении темнота сгустилась настолько, что можно было ощущать дыхание соседа и не видеть его. Стояла мёртвая, глухая тишина. Где-то наверху ездили автомобили, кричали мальчишки, играла музыка. Сюда не доносилось ни звука. Сёмка дотронулся до стены и отдёрнул руку — на пальцах осталась холодная слизь.
— Я тоже замёрз, — сказал он. — Нет тут никаких сокровищ.
Спартак принялся убеждать не бросать дела на половине. Он обещал друзьям занимательнейшие приключения. Хотят они увидеть живого джина? Пожалуйста. Лишь только будут обнаружены сокровища или дверца подземного хода, как джин немедленно появится. Огромный, глаза горят, пасть извергает дым с пламенем. Тут уж теряться нельзя ни в коем случае, иначе конец. Надо уловить момент, прикоснуться к джину амулетом и произнести заклинание.
— А т-ты х-хоть з-з-знае-ешь з-заклин-нание-то? — на всякий случай осведомился Витька, не переставая отбивать зубами дробь и поминутно шмыгая носом.
— Знаю, — сказал Спартак беспечным тоном признанного повелителя джинов. — Но джин — это ещё пустяки. Может, например…