— Не может быть!
— Очень даже может. Перед отъездом сюда мне сообщили: вчера ваш племянник, действуя от вашего имени, взял на водной станции лодку под номером три.
— Ах, чертёнок! — вырвалось у Василия Алексеевича.
Он крепко потёр ладонью лоб. Час от часу не легче. С Федькой не знаешь, как разобраться, а тут ещё изволь разыскивать племянника с товарищами! Просто голова кругом идёт!
— Слушайте, — сказал лейтенант, пытаясь собраться с мыслями, — может быть, отдохнёте? Заодно всё и обсудим. Я сейчас скажу хозяину…
Геолог вытер платком вспотевшую шею. Он бодрился, пытался говорить в шутливой манере, но всё это делал машинально, по привычке. Истинное его состояние выдавали глаза, в глубине которых прочно застряла тревога.
Жестом он остановил Василия Алексеевича.
— Не стоит. Какой уж тут отдых? Я, признаться, опасаюсь за Петьку, он у меня плавать не умеет.
— Неужели?! Н-да, скверная история. Но почему вы решили, что они поехали именно сюда? Ведь свой курс они никому не докладывали.
— Косвенно узнал — вернее, догадался. У меня был план района Ликина. А на нём этакий соблазнительный крестик. Так вот план попал в руки к нашим Колумбам. Убеждён, что они вообразили, будто крестик обозначает зарытые сокровища. Сам был мальчишкой и вполне их понимаю. Кстати, планчик-то составлял местный житель, если не ошибаюсь, ваш друг Емельянов. Ведь это его дом? Вы, по-видимому, у него и гостите?
Василий Алексеевич с трудом сдержался, чтобы не показать охватившего его волнения.
— Вы знали Сергея Емельянова? — живо спросил он.
— Почему — знал? — удивился Михаил Ильич. — Разве он умер?
В это время хозяин вышел на крыльцо, поздоровался с приезжими, пригласил их в избу.
— После, после, Василий Степанович, — за всех отказался лейтенант и взял геолога под руку. — Мне надо с вами поговорить. Пойдёмте посидим на откосе.
Они перешли улицу, уселись на траву под ивой.
— Михаил Ильич, расскажите, как вы познакомились с Емельяновым. Это очень важно, поверьте, — сказал лейтенант.
— Тут, видите, какая история… — И геолог рассказал Василию Алексеевичу следующее.
За три недели до описываемых событий Михаилу Ильичу передали в облисполкоме письмо.
Оно пришло из деревни Ликино от механика МТС Емельянова.
Емельянов писал:
«Не знаю, туда ли я обращаюсь куда надо. Но люди мы все советские и дело у нас общее, так что вы уж разберитесь, пожалуйста. Сам я бывший краснофлотец, осенью демобилизовался и теперь работаю в Мошковской МТС механиком. В Кронштадтской гавани я нагляделся на эту нефть. Вода от неё так и лоснится, так и играет, словно радуга после дождя. Если, например, в гавани искупаться, то потом неделю не отмоешься. Вся кожа от той нефти пойдёт у тебя, как у какого-нибудь леопарда, коричневыми пятнами. И пятна сальные. Ну, известно, в Кронштадте множество кораблей, танкеры приходят. А вот откуда взялись нефтяные плёнки около нашего Ликина? Например, в пруду на Старой мельнице? Туда редко кто ходит из-за суеверия, но всё же те плёнки знакомы мне с детства. Только раньше я, как и все тут у нас, думал, что это болотная ржавчина. Теперь-то я знаю разницу. Взял на руку — осталось коричневое сальное пятно, что и от нефти. На Долгом озере, недалеко от мельницы, этих нефтяных наплывов ещё больше. Теперь ещё одно — газ. Пузырится он из воды во многих местах и на Старой мельнице, и на Долгом озере, и на Семёновской заводи. Пробовал я этот газ поджигать — вспыхивает. Со школы помню, называется он метаном. У нас тут даже легенда есть про Домну. Как она прыгнула в пруд и на том месте взвилось пламя. Но это, конечно, суеверия. А что газ горит, то правда. Нет ли в нашем Ликине нефтяных залежей, вот что? Конечно, может, всё это мои фантазии, но проверить не мешает. Потому что флоту нефть нужна прямо позарез. Да и всей нашей Советской стране нужна она не меньше.
Прикладываю план местности, который я начертил. Может, пригодится. Тут остров на Суже. Около него тоже есть нефтяные плёнки, но их уносит течением. Домиком отмечена Старая мельница, а крестиком — Долгое озеро.
И ещё одно: напишите, как распознать залежи нефти. Да поскорее, если можно. Извините.
С уважением Сергей Емельянов.
P. S. Я пока здесь никому ничего не говорю — вдруг ошибся».
Михаилу Ильичу почему-то сразу понравилось обстоятельное и вместе с тем лаконичное письмо бывшего моряка. Забота хозяина о своём большом хозяйстве чувствовалась в каждой его фразе. Он не высказывал безусловных суждений, он сомневался, и это также говорило в его пользу. Сомнение — признак здравой мысли. В тот же день Михаил Ильич ответил на письмо и вместе с ним отправил в адрес Емельянова три книги по нефтеразведке.
— Ответа я до сей поры не получил, — закончил геолог. — Кстати, мог бы я сейчас увидеть Емельянова? С ним что-то случилось, как я понял.
— Пропал. Есть основания думать, что убит.
Лейтенант коротко рассказал о бандите Локотникове.
Михаил Ильич озабоченно нахмурился.
— Значит, он скрывается где-то рядом… и ребята могут повстречать его…
— Не беспокойтесь, мы их найдём.
От реки вверх по откосу бежала запыхавшаяся Лена. Лицо расстроенное, на глазах слёзы.
— Папа! Папочка! Мальчики сейчас поймали лодку. В ней Петина куртка…
— А Петя?! А его товарищи?! — бледнея, вскричал геолог.
— В лодке никого не было…
Глава 24
НОЧНЫЕ РАССКАЗЫ
Сёмке показалось, будто кто-то легко коснулся его лица. Он пробудился и, ещё не открывая глаз, подумал, что спал не больше десяти-пятнадцати минут. Было прохладно и тихо. Невдалеке квакали лягушки, сверху доносился порывистый шелест. Около самого уха чавкала вода. Все эти звуки не нарушали впечатления полной тишины.
Сёмка открыл глаза и вскрикнул, словно его внезапно укололи. Тьма со всех сторон обложила его. Над головой угадывались очертания ветвей. От них исходил неровный, порывистый шелест, временами переходящий в слитный глухой шум. Он то нарастал, как прорвавшая плотину вода, то внезапно угасал. Сквозь черноту листвы пробивались блески далёких звезд. Звёзды неспокойно сияли, дрожа и пульсируя острыми иголочками-лучиками.
Сёмка испуганно вскочил. «Где я? Что со мною?» Большой прохладный лист погладил щёку. Слух уловил рядом ровное дыхание. У Сёмки отлегло от сердца.
Лодка стояла, уткнувшись носом в берег. Сёмка развеселился: «Вот уснули так уснули. Так могли и в Каспийском море проснуться».
Ему захотелось есть. Он вспомнил про остатки ветчины и окончательно пришёл в хорошее настроение. Витька и Спартак, наверное, тоже голодны, как черти. Хорошо бы разыграть их: спрятать ветчину и сказать, что Пират утащил. Вот разозлятся! Сёмка пошарил под кормовой банкой, но пакета с ветчиной там не оказалось. Он перерыл всю одежду и, наконец, обнаружил замусоленный обрывок газеты, в которую была завернута ветчина. В Сёмкино сердце закралось неприятное подозрение. Негромко позвал:
— Пират, Пират!
Пирата в лодке не было.
— Аврал, братцы! Все наверх! — в панике закричал Сёмка. — Пират ветчину спёр!
— …чину… пёр… — отозвался кто-то из темноты. Неведомый голос прозвучал гулко и раскатисто, словно в огромном пустом зале.
Витька потёр кулаком глаза, огляделся, опять потёр и раздражённо спросил:
— Почему темно?
— Ночь же, — объяснил Сёмка. — А Пират-то ветчину-то…
— Подожди, — перебил Спартак, явно стремясь замять разговор о разбойничьих наклонностях своего пса. — Почему ночь? Неужели мы проспали до ночи! Где же мы находимся?
— Сёмка, подай ему астролямбию, — не преминул съехидничать Витька.
— Ветчину жалко, — вздохнул Сёмка. — Это прямо не собака, а какой-то диверсант…
Витька отнёсся к пропаже довольно равнодушно. Как видно, ничего иного он и не ожидал от Пирата. Только сказал:
— Гнать надо было…
Путешественники надели рубашки и сошли на берег. Спартак предложил переночевать на неизвестной земле, с тем чтобы утром определить своё местоположение и двинуться дальше. Берег был обрывист. Во всех направлениях густо прошивали его переплетающиеся корни. Деревья круто склонились над водой. В стороне лежал могучий старый богатырь. Задранные к небу корни похожи были на протянутые руки. Видно, подрезала его река во время половодья.