— Кто-то, кто будет связан с тобой семейными узами — Йохансон откинулся на спинку дивана — Теперь понимаю. Ты получаешь повышение для своих людей, я получаю власть на юге.
— Это не всё.
Майкл взял бокал и сделал пару глотков.
— Не забывай, зачем мы здесь. Твой сын, как я понимаю, хочет жениться на моей сестре.
— Я считаю так — Йохансон тоже немного отпил — Они уже не дети, пусть делают, что хотят.
— Разумеется, пусть. Но я одобряю их выбор.
— Для приличия понаседаю сынку на мозги, но его чувства мне на пользу.
Майкл улыбнулся.
— Значит, друзья?
Гость, подумав, кивнул. Они обменялись рукопожатиями.
***
— Говорят, машину принца обстреляли с улицы.
— С какой?
— Где-то на Манхэттене
— На Манхэттене?
— Да, там же макаронники. Ну они его и обстреляли.
— Зачем это им? Хотят взять нашу землю?
— Я-то откуда знаю. Будем ждать, что скажут Хоукс.
— Ты, кстати, зря зовешь его принцем.
— Это почему?
— А он коронован теперь. Я в газетах видел, с фотографиями.
— Поменьше газет читай, там и не в такое поверишь. Вот мне жена тоже говорит..
Я захожу уже не в первое заведение, и в каждом обсуждает стрельбу по принцу. И почти в каждом обвиняют в этом итальянцев Манхэттена. Очевидно, Майкл решил в этой войне поддержать Бруклин. Столь же очевидно, что он сам и провёл покушение, и теперь юному Джастину придётся покинуть город, а Майкл получит абсолютную власть. Этим вечером судьба Джерси Сити круто меняется. А за окном рывками, когда на него не смотришь, темнеет небо, горят уличные фонари и сверкают фарами потоки машин. Люди замечают изменения, но жизнь продолжается, как если бы всё осталось по-прежнему. Я встаю со своего места, снимаю с вешалки пальто и выхожу из заведения.
…
Через минут пятнадцать захожу в другое.
"Ночное небо" встречает гостей шумом и весельем на танцполе и нервным ожиданием у барной стойки. Как обычно. Но на этот раз один из сидящих у стойки — сам Майкл Око Хит.
— И какие новости?
— Да никаких, Майк, всё по плану. Заходит ирландец в бар и получает из винчестера в лицо. Большая часть арестована, остатки мы отстреляли. Копы, участвовавшие в арес
те, получат повышение.
— Том, ты молодец. Теперь от тебя не требуется ничего, можешь отдохнуть. Джастина вывезли?
— Да, да, завтра утром он и мать отплывают в Европу.
— Значит, он в безопасности. Это хорошо.
— Навестишь королевскую семью перед отбытием?
— Навещу, не волнуйся. Можешь идти развлекаться.
Том, похлопав его по плечу, взял со стойки свой коктейль и пошёл к танцполу. Я занял его место. Майкл ждал, что я скажу, я же заказал виски и с неудовольствием заметил, что на танцполе в основном молодые парочки.
— Вы пренебрежительно относитесь к юности, Эдвард. А ведь ещё не слишком старый.
— Мне тридцать два.
— Тогда понятно — он вздохнул — как идёт ваше расследование?
— Неплохо, очень неплохо. Я ищу у местных копов друзей на Манхэттене. К телу никого не пускают, так что доказать чью-то вину невозможно. Я пытаюсь узнать, кто дал им приказ так действовать.
— Продолжайте в том же духе, все расходы я оплачу.
— Сможете завтра подкинуть меня в Нью-Йорк?
— Не обижайтесь, но я хочу в кои то веки побыть наедине с собой. Днём нажрусь, вечером погуляю где-нибудь в тишине.
Он задумчиво потягивал свой коктейль. Я коротко кивнул бармену, и он налил мне того же.
— Я раньше очень любил погулять ночью на природе. Или в маленьком городке, почти деревеньке, обязательно с церковью.
— Христианин?
Я покачал головой.
— Мне нравится думать, что днём люди оставляют на улицах и в зданиях свои мечты и те желания, о которых не говорят близким. Особенно это касается церкви.
— Я не думаю, что бог существует. А если бы существовал, вряд ли обращал внимание на каждого мелкого человечка, как бы он не плакался.
— Да, я думаю примерно так же. Но есть богатые люди, получившие уже всё. Они добиваются признания, известности. Может и бог хочет, чтобы в него верили.
Он недолго задумчиво помолчал, потом залпом осушил свой стакан.
— Знаешь, Эдвард, я иногда просто уверен, что бог есть. И уверен, что он смотрит именно на меня.
— На тебя так действует ночь. Только и всего.
— На меня так действует виски — он улыбнулся — Раньше я и правда видел ночь И слвшал тоже. Поверь, алкоголь и громкая музыка лучше.
Я пожал плечами.
— Эдвард, мне двадцать пять. Юность уходит, я бы даже сказал, убегает. Пора остепениться и успокоиться, заняться чем-то.