При произношении этих слов у него изо рта вырвался сгусток пара, что было весьма странно, мне далеко не казалось, что дома хоть чуточку прохладно
Его вид, честное слово, напоминал какого-то персонажа из детской книги, Пьеро, кажется. Белая рубашка, нелепое жабо, казавшееся дико неуместным из-за непропорциональной шеи. Словно накрашенные белые брови, можно сказать, сочетались с иссиня-белым тоном кожи. Но о чём он черт возьми думал, что означает эта издёвка? Что же, в этот раз я чуть более уверен в своих силах, может у меня и получится узнать, что за чертовщину он здесь наводит.
- Ну, привет. Дайка я угадаю. Ты не скажешь мне, почему ты здесь, потому что я и сам знаю, по крайней мере должен знать. Ты здесь для того, чтобы напомнить мне, как я плохо с тобой поступил, - на этих словах я спародировал высокий голос, - выкинуть случайный эпизод, пристыдить меня, а потом умертвить как какую-нибудь шавку. Но знай, у меня для тебя плохие новости, я более не куплюсь на такие происки, - с каждой фразой мой голос будто бы набирал силу, ровно как и я получал уверенность в том, что владею ситуацией, - мне просто похуй, что я там и когда я сделал, должно ли мне быть стыдно, почему, как и зачем. Пошёл отсюда нахуй, оставь меня в покое и все свои "атмосферные" атрибуты не забудь, кусок говна унылого.
На лице Марка вырисовалась грустная гримаса, но сам он наблюдал за моим монологом с непоколебимым видом. Между нами стояла мертвая тишина, пока его скрипящий голос не начал в меня врезаться.
- В этот раз дела обстоят немного иначе. Ты же понимаешь, что не все всегда так тривиально, как тебе кажется. Тюк! - он дотронулся до кончика моего носа и рожа, выгравированная на его лице, сменилась на улыбку - в этот раз мы опустим все те надежды, что ты мне дал, все те мечты, что ты разрушил. Каждому из нас свойственен противный, мерзкий эгоцентризм, об этом мы уже говорили сегодня. Но иначе не проживешь, а на кого можно надеяться кроме себя? - с этими словами прежняя лыба приняла своё законное место и продолжила меня раздражать
- Значит ты сочинишь, длинную историю, героем которой окажусь я. Или зашлёшь меня куда-нибудь. Вся эта «методика прочищения разума» мне не страшна. Я уже видел все, что только возможно вообразить.
- Говорил же, говорил, что все не так тривиально, Джим, - лицо его в очередной раз исказилось, на этот раз принимая форму недовольной детской ухмылки, - не буду тебя корить, не буду ругать. Дам право побыть тем, кем ты хочешь стать.
После произнесенного меня стал захватывать мороз, тело заковало в ледяную броню, не давая мне возможности пошевелиться. Но среди лютого холода я чувствовал, что по моим венам течет кровь, теплая кровь. Как она разливается, пульсирует, дарит мне жизнь. Именно это тепло и было моим счастьем, оно дарило мне свет, давало мне шанс дышать.
- Дорогой мой Арлекин, не даром мой друг тебе записки оставлял, но раз ты думаешь, что тебе под силу горы свернуть, живи как живешь. Записки, не бумажки. Но без бумажек настоящей жизни не проживешь, а без записок, выдуманной, но простой. Гордись чем хочешь. А если претендуешь, на роль тех, кто к бумажкам, так соответствуй. Только сможешь ли ты это счастье, за которым ты так гонишься, принять? - после этих слов его губы расплылись в слащавой усмешке.
Легкая щекотка импульсом начала расходиться по тем частям тела, которые еще могли чувствовать. Я хотел, чтобы это продолжалось, и чтобы это кончилось. Вместе с ощущением легкости, беззаботности и удовольствия, она как будто бы раздражала то чувство неуверенности, что было упомянуто ранее. Эти чувства играли на струнах моего непостоянства, они и были самой игрой. С каждым прикосновением привнося это переживание в мое сердце и заставляя дыхание обрываться на секунды.
- Ты самый лучший!
- Ты самый надежный!
- Ты никогда не предавал меня, это я сам предал себя, тем что не смог двигаться дальше один.
Каждая фраза воспаляла эти толчки с новой силой, оживляла игру моей души со мной. Мне хотелось кричать и из моего рта исходил пар. Теперь. Тоже.
- Прости меня! Прими мою вину!
- Ты спас меня от рабства этого, но сам себя на него обрёк!
- У тебя больше всех бумажек, но где же та обещанная свобода, которой ты себя превозносил?
- Спасибо, что ты Бог, что ты дал себе то, чем ты и являешься.
На этих словах частота всплесков настолько участилась, что вряд ли поддавалась какому-либо сравнению. Я просто тонул в этих влечениях, захлебывался в этой любви, а стонущее самолюбие стало лишь гудящим фоном для происходящего. И если до этого момента, реальность напоминала мне о настоящем, сейчас сил это контролировать у меня уже не было.