Сверх всякого ожидания Господь судил мне побыть в Патриархии всего неделю и в это краткое время приобщиться благодатной жизни, духовно возрождаемой Христом Церкви. Меня не интересовала политическая жизнь России, не интересовала не потому, чтобы она была далека моему сердцу, – кто может забыть родину, святую родину и народ свой, особенно во дни его бедствий – но потому, что она достаточно известна всему миру и особенно нам, русским. Я был захвачен более существенной мыслью, высшим желанием узнать, душой ощутить – возвращается ли и насколько православный русский народ к устроению христианской жизни на Евангельском начале: Ищите прежде Царствия Божия и правды Его и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33), так как перемещение этих жизненных христианских принципов в обратное соотношение было главнейшей причиной постигших его величайших бедствий. Для меня несомненно: будет искание Царства Божия, будет тверда Церковь на канонических началах, будет и великая Россия. Последняя приложится первому. Я непосредственно входил в различные проявления церковной жизни, знакомился с ней по актам Патриархии, расспрашивал о ней живых носителей и свидетелей ее. Однако, нужно сказать, что когда совершается великое Божие дело, переживающими его, оно только духовно ощущается и лишь несколько осмысливается в своей активности, но во всем своем процессе оно едва ли охватывается сознанием их. Это, мне кажется, нужно сказать и о великом Божием деле в России – возрождении ее Церкви. Тем неуловимее там процесс этого возрождения, что он совершается при исключительно труднейших внешних условиях, которые своей силой ежедневно ударяют по сознанию или держат его в напряженном ожидании новых проявлений, не давая возможности остановиться вниманием на нем, быть может для того, чтобы надолго в сознании запечатлелось благовестие Христа: Дадеся Мне всякая власть на небеси и на земли; от верующих требуется: Блюсти вся, елика заповедах вам, и тогда: Я с вами есмь до скончания века. Для осмысления процесса нужна как бы некоторая историческая перспективность его, представление его, как совершившегося факта, созерцание его уже в результатах. Неделя – времени немного, чтобы обстоятельно ознакомиться с пульсом новой церковной жизни, но вполне достаточно для того, чтобы внутренне восчувствовать благодатность ее, твердо установившуюся каноническую соборность Церкви. По возвращении в свою епархию, при обычных условиях жизни я разобрался в полученных от личного соприкосновения с жизнью нашей Матери впечатлениях и, когда все пережитое там стало для меня в близкую отдаленность, и я стал вновь перечитывать все известные всему нашему зарубежью изданные в России нашими первоиерархами церковные акты, тогда я усмотрел в них иной смысл, и, насколько мог, уяснил себе болезненный последовательно-наступательный процесс восстановления именно канонической соборности Церкви; в этом, вопреки своим безбожным целям и расчетам, немало содействовала советская власть, подобно тому, как гонения на христиан римских императоров споспешествовали расширению и укреплению Церкви Христовой и обогащали небесные обители святыми насельниками, новыми усердными молитвенниками за страждущих на земле своих братьев. Это уже дело Божие.
Чтобы не только поделиться своими сведениями о внешней стороне жизни дорогой нам Русской Церкви, что теперь является быть может уже запоздалым, но главным образом познакомить зарубежных русских братьев с внутренней стороной ее, с величайшим фактом чудесно возрождающейся в ней, но еще незавершенной канонической соборности, к чему уже не может быть непреодолимых внешних препятствий, ибо это – дело Божие, я и предпринял этот малый труд.
Глава I
Когда я возвратился из Московской Патриархии (2-го декабря 1928 года), то, естественно, некоторые заграничные иерархи, священники, а больше знакомые миряне письменно просили меня уведомить их о действительном положении Патриаршей церкви на родине. Многие из них придавали моей поездке общецерковный характер. А профессор Н.Н. Глубоковский в виду того, что различные церковные течения не одинаково смотрели на мое пребывание в Патриархии, рекомендовал мне, не замедляя временем, дать как бы «отчет» о нем для зарубежной нашей церкви. Сам я не смотрел и не смотрю на свою поездку туда с точки зрения только личной, но почти исключительно общецерковной. Не говоря о горячности личных чувств к нашей церкви и родине, весьма понятных для православных русских, я и на момент не могу отрешиться от сознания того, что я иерарх Русской Церкви, причастник той русской иерархической соборности, возглавляющей мирян ее, которой Бог поручил в меру ее не только хранить истину, пребывать в ней, но исповедовать, возвещать ее. Тем настойчивее ощущается этот долг, что внутренняя смута, не улегшаяся и доселе в центре нашей церкви, как пламень перебросилась и в заграничную церковную жизнь и питается внутренним церковным расколом. В цели внести хотя малую долю в дело примирения не по братски живущих двух сторон заграничной церковной жизни, я счел первым долгом по возвращении из Патриархии, как собрат, обратиться со своими письмами к некоторым иерархам, так называемой «Карловацкой партии». Стараясь по возможности всесторонне хотя в главных чертах представить каждому из них действительное состояние Матери Церкви в России, я просил их принять все возможные меры для погашения церковного раздора, предлагая им со своей стороны, если появится у них какое-либо недоразумение или покажется недоговоренность в моих письмах, написать мне о том, обещая немедленно ответить и разъяснить. Это взяло у меня много времени. Но к сожалению в ответ я получил только от одного иерарха краткое письмо, в котором он всецело разделяет мою скорбь о церковном раздоре, ни мало не поддерживает действий Карловацких иерархов и готов по возможности помочь в восстановлении мира. Думаю, что и другие иерархи не могут отнестись безразлично к представленным мной им сведениям о матери Церкви. По крайней мере они не могут не задуматься над учиненным в церковном зарубежье расколом, который по св. Иоанну Златоусту тягчее ереси. Если мирянин, по недостаточному знанию сущности дела еще может держаться ошибочного положения в церковной жизни и вносить в нее политическую сторону, придавая здесь ей первенствующее значение, то иерарху, хранителю церковной истины, это не соответствует ни в малой степени.