– Разрешите оставить его, – обратился ко мне контролер, и не дождавшись ответа, бросил его под прилавок. – Сколько денег при Вас?».
– Столько-то и таких-то, – и я хотел было вынуть все из бумажника для проверки.
– Не надо, мы верим.
Количество денег было отмечено в паспорте. Осмотр кончен. Мы свободны. Я пошел пройтись по платформе. Два-три рабочих прошли мимо, один снял шапку и я ему ответил тем же. Около 4-х ч. два звонка уведомили, что поезд вот-вот отойдет. Мы уже сидели в отдельном купэ «мягкого» вагона. Мы уже «на том свете». Что-то будет там? Теперь можно спокойнее, хотя в окно вагона смотреть на родную землю – та ли она, что прежде? «Равнодушная природа», как будто не изменилась: те же поля, луга, те же при линии мелкие кустарники, те же виднеются сельские хатки с кое-где уже вечерним дымком из труб, те же блестят скромные огоньки в окнах. Нет-нет да покажется вдали с зеленым куполом и желтым крестом маленькая сельская церковь. Вид ее трогает теплые родные чувства. Поезд шел вполне удовлетворительно. Проезжались станции, а народу на них почти никого. Впрочем было ночное время. Утром 23-го на совершенно чистом безоблачном небе взошло яркое солнце и послало нам в окно родной привет – свои поздней осени теплые лучи. Вот-вот близится Москва. Было уже около 10 ч. утра. «Вот и Москва», – улыбаясь сказал проводник. Вещи были уже готовы к выносу. Поезд остановился. Москва. Александровский вокзал. Входит носильщик.
– Вас ожидает архиерей, – сказал он, обращаясь ко мне. Мне показалось, что я не расслышал его слов.
– Что он сказал? – спросил я своего спутника.
– Вас ожидает архиерей.
Немало меня смутило это; не привык я к таким встречам. Он, вероятно, мелькнула у меня мысль, в каком-либо архиерейском отличии, а я в теплой рясе, обычной, осенней шляпе, без посоха, с зонтом в руке. Нужно торопиться выходить. Смотрю, и с немалым, не скрывшимся от владыки, удивлением, против двери вагона стоит в меховой с бобровым воротником рясе, в клобуке и с архиерейским посохом в руках архиепископ Алексий, член Патриаршего Синода. Поприветствовали друг друга принятым порядком:
– Митрополит Сергий просил меня Вас встретить и сам ожидает Вас у себя на квартире. Такси для Вас у вокзала. Пожалуйста.
– Покорнейше благодарю.
Медленно мы шли к выходу, ведя обычные, почти всегда забываемые разговоры. Неожиданная встреча отняла у меня внимание к наблюдению вокзальной обстановки и публики. Не без труда кое-как рассовали в такси свои вещи и вчетвером заняли места.
– А Вы, Владыко, видимо, удивились, видя меня в рясе, в клобуке и с посохом.
Вы, вероятно, думали, что мы, архиереи, здесь ходим с бритыми бородами, стрижеными волосами и, конечно, без клобуков и посохов, в светских костюмах, – обратился ко мне архиепископ. Алексий.
– Да почти что так.
– Как видите, мы все сохранили у себя и всюду являемся в прежнем виде.
– Ну, слава Богу. Это очень хорошо.
Патриаршее помещение находится в Сокольниках, теперь на улице Короленко. Конец не малый. Пришлось ехать с полчаса. Вот завиделся священный Кремль со своими златоглавыми храмами. Смотрю на него, осеняя себя крестным знамением. Снаружи почти тот же самый. Там Василий Блаженный. Прежняя оживленная Москва. Ходят переполненные народом трамваи в разных направлениях. Пробегают автомобили, извозчики с пассажирами. На тротуарах много торопливо снующего туда-сюда народа. Мне показалось, что будто улицы немного грязнее, чем раньше. Но все же порядок в езде и хождении наблюдается надлежащий. Вот и Патриархия, д. № 9. С внешней стороны – это дачный барский дом с небольшой надстройкой на основном помещении. Расположен внутри двора. К нему ведет проложенная от ворот, на случай грязи, в четыре доски дорожка. За домом – фруктовый сад. В передней встретили нас с неподдельной радостью сам Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, Высокопреосвященнейший митрополит Сергий, архиепископ Филипп, управляющий Московской епархией, Волоколамский епископ Питирим, правитель дел Патриаршего Синода. Тотчас мне показали приготовленную для меня комнату и через 5-10 м. пригласили в келлию высокого хозяина, митрополита Сергия на чай. Комната в два окна при самой простой обстановке – при входе направо кровать, налево письменный стол, в святом углу небольшой киот с различными иконами, тут же недалеко от стены стоит скромного размера книжный шкафчик, а на противоположной стене висит телефон. На стене у письменного стола портрет Святейшего Патриарха Тихона. Сели за чайный стол, на этот исключительный раз здесь приготовленный. Кроме хозяина и нас сидели за столом встретившие нас иерархи. Вскоре подошел митрополит Тверской, а теперь Саратовский Серафим (Александров). В сердце ширилось, росло чувство радости от неожиданной встречи. Мысли растворялись в чувстве. Беседа пока не вязалась. Обменивались чаще всего в подобных случаях не оставляющими впечатлительного следа расспросами. Больше смотрели молча друг на друга и радостно улыбались, ведь я на «том свете» и они видят пришельца с «того света». Мне приятно было смотреть на Высокопреосвященнейшего Сергия и хотя мысленно разоблачать ту недоброжелательную выдумку о нем, пришедшую из России и несомненно от враждебных к Патриаршей церкви лиц и помещенную в заграничной нашей прессе, что митрополит Сергий так тюремными заключениями физически разбит, что едва движется, с трясущейся головой и руками. Передо мной сидел несколько поседевший и немного пополневший Владыка, фактически глава Патриаршей церкви; по-прежнему он – полный физических сил и энергии; те же умные, добрые, ласкающие глаза, ни тени в них, ни душевной усталости, ни скорби; тот же грудной, приятный с басовым тембром голос, та же приятная улыбка, по временам сменяющаяся знакомым добродушным громким смехом. Четырехкратное тюремное заключение внешне не отразилось на нем в худую сторону – Господь щадит Своих рабов – а духовно, пожалуй обогатило его, о чем ниже. Стали подходить иерархи, члены Синода, так как на этот день назначено его заседание.