Только миссис Кэссиди у себя в Нью-Йорке и мисс Куини верили, что отель откроется и будет иметь успех. Все остальные добродушно поддразнивали Чикки и желали ей удачи, однако ясно было, что их пожелания сродни надеждам на долгое жаркое лето или на победу ирландской футбольной команды на мировом чемпионате.
Иногда по вечерам Чикки выходила на берег и смотрела на океан. Это придавало ей сил.
Люди садятся в крошечные утлые суденышки и отправляются в плавание по его бурным водам, не зная, что их ждет впереди. Разве так уж трудно управлять небольшим отелем? Потом она возвращалась домой, где мисс Куини готовила им по кружке какао, повторяя, что не была так счастлива с юности, когда они с сестрами ездили на охотничьи балы в надежде найти там подходящего кавалера и выйти за него замуж. Тогда их надежды не сбылись, но теперь все получится. Стоунхаус получит новую жизнь.
В ответ Чикки похлопывала ее по руке и говорила, что вскоре о них узнает вся страна. И говоря это, сама начинала верить. Ее тревоги постепенно рассеивались. Благодаря то ли прогулкам на свежем воздухе, то ли горячему какао, то ли счастливому лицу мисс Куини, а может, всему этому вместе, но по ночам она спала сладким и крепким сном до самого утра.
Чикки просыпалась полная энергии и это было очень кстати, так как ближайшие месяцы сулили ей немало событий, к которым стоило быть готовой.
Риггер
Риггер никогда не знал своего отца: его мать, Нуэла, ничего о нем не говорила. Она вообще была очень молчаливой, много работала и совсем не любила рассказывать о своей прошлой жизни на западе Ирландии, в крошечном городке под названием Стоунбридж. Риггер знал, что она была служанкой в большом доме, у трех пожилых леди, мисс Шиди, но о своей семье мать практически не упоминала.
Ему оставалось только пожимать плечами: этих взрослых все равно никак не поймешь.
У Нуэлы никогда не было ничего своего. Она родилась последней и донашивала одежду за старшими братьями и сестрами. Родители их не баловали: Нуэле не купили даже платья для первого причастия. Когда ей исполнилось пятнадцать, ей подыскали работу — в Стоун-хаусе, прислугой у сестер Шиди. Те оказались просто чудесными — настоящие леди, все три.
Работа была нелегкая: Нуэла драила каменные полы, скребла деревянные столешницы, полировала старую мебель. Ей выделили крошечную комнатку с простой кованой кроватью. Однако комната была ее собственная — просто роскошь по сравнению с тем, как они жили дома. У трех мисс Шиди не было ни гроша за душой; в доме царила сырость, постоянно случались протечки, плоховато работало отопление, а стены давным-давно следовало перекрасить. Ели они совсем немного, словно птички, но Нуэла к этому скоро привыкла.
Она изумлялась тому, как неукоснительно они поддерживали привычный домашний уклад: салфетки на столе должны были лежать в специальных кольцах, а к столу всех собирал удар гонга. Ей казалось, что она участвует в театральной пьесе.
Иногда мисс Куини интересовалась, нет ли у нее возлюбленного, но остальные сестры сразу же шикали на нее, словно это была неподобающая тема для обсуждения со служанкой.
Правда, обсуждать было особенно нечего. Стоунбридж отнюдь не изобиловал потенциальными женихами. Все приятели ее братьев уезжали в Англию или Америку в поисках работы. Что касается О’Хара и прочих богатых семей, то их сыновьям и в голову не пришло бы обратить на нее внимание. Она надеялась, что однажды летом познакомится с юношей, приехавшим к ним на каникулы, он влюбится в нее — как один американец влюбился в Чикки, — и ему будет все равно, что она работает прислугой.
И она действительно познакомилась с таким юношей. Его звали Дрю — сокращенное от Эндрю. Он был приятелем О’Хара, и они вместе играли на пляже в мяч. Нуэла сидела и смотрела на девушек в красивых купальных костюмах. Как, наверное, здорово ходить по магазинам и покупать себе всякие элегантные вещи, яркие пляжные сумки и разноцветные полотенца.
Дрю подошел к ней и предложил присоединиться к игре. Через неделю она была по уши влюблена. Через две они стали любовниками. Все получилось настолько естественно, что она никак не могла взять в толк: почему другие девочки в школе хихикали и краснели, когда речь заходила о подобных вещах. Дрю говорил, что обожает ее и будет писать ей каждый день, когда вернется в Дублин.
Он написал лишь однажды, чтобы сказать, что это было волшебное лето, которое он никогда не забудет. Обратного адреса на конверте не было. Нуэла не собиралась обращаться к О’Хара и разыскивать его — даже когда поняла, что у нее опаздывают месячные и что она, по всей вероятности, беременна.