— А что мне надеть?
— Что-нибудь не очень яркое, чтобы их не спугнуть. Не знаю, какая будет погода, но, думаю, теплая куртка, свитер и шарф придутся кстати. Ну и рюкзак с карманами.
Лейн была свободна и решила согласиться. Фреда в последнее время постоянно была на взводе: Марк договаривался о встрече, но в последний момент все отменял, а она сидела и неотрывно смотрела на телефон, дожидаясь звонка. Лейн сказала, что с удовольствием поедет.
Когда они свернули с главной дороги и покатили в сторону моря, Ева начала показывать стаи недавно вернувшихся перелетных птиц: белолобых гусей, уток, лебедей и водоплавающих, добравшихся к ним из Арктики. Но главное было впереди.
Ева сосредоточилась на оживленном движении.
— Пожалуй, надо остановиться у паба, где-нибудь, где есть своя парковка, — сказала она; вот почему они выбрали тот маленький темный винный бар на самом берегу моря.
Там-то они и увидели Марка Мэлоуна, якобы отбывшего в Англию на переговоры.
Он сидел за столиком у окна напротив симпатичной блондинки в джинсах и толстом вязаном свитере. Между ними устроилась маленькая девочка. Женщина выглядела очень молодой и очень счастливой. Это была идеальная семья — казалось, они не замечают никого, кроме друг друга.
Марк и блондинка кормили друг друга спагетти с вилки и весело смеялись. Девочка смотрела на родителей и хохотала вместе с ними. Между ними чувствовалось единство и теплота — никакого сомнения, что этих людей связывают семейные узы.
Ева и Лейн, потрясенные, уставились на их стол.
Выйти из ресторана незамеченными им не удалось. Марк поднял голову и заметил их — лицо его застыло, превратившись в злобную маску.
Ева и Лейн посмотрели друг на друга и в один голос воскликнули: «Вот ублюдок!». Потом, не добавив ни слова, вышли из бара, сели в машину и поспешили обратно в город.
По дороге Лейн спросила:
— А птицы тоже так поступают? Я имею в виду — изменяют своим женам.
— У них все сложно.
— Не сомневаюсь.
— Мы должны сказать? — волновалась Ева.
— Само собой. Не знаю только, кому из них. Фреде или Марку?
— Если бы мы не поехали… — начала Ева.
— Перестань, мы уже поехали. И видели его. Нельзя позволить ему и дальше делать из нее дуру.
— Но ведь это будет унизительно, если мы скажем ей… — Ева пыталась пощадить чувства племянницы.
— Еще унизительней будет, если мы не скажем, — горячо возразила Лейн.
— Но мы же не знаем точно…
— Как это не знаем? Это не его коллега и не сестра. Ребенок точно его. Если бы ты увидела моего любовника с женой и дочерью и не сказала мне, я бы решила, что ты плохая подруга.
— Это ты сейчас так говоришь! Окажись ты на ее месте, может, ты бы думала по-другому.
— В любом случае я предпочла бы знать. Так мяч был бы на моем поле. Я бы решала, каков будет следующий ход.
— Но мы не можем сказать ей, Лейн! Прошу, подумай хорошенько!
— Надо же, какая предусмотрительность: он дал себе труд состряпать эту ложь, сказал, что едет в Лондон, выбрал крошечный бар, где у него практически нет шансов встретить знакомых…
— По крайней мере, он на это надеялся, — сказала Ева. — Лейн, не надо ей говорить! Это ее убьет.
— Мы не можем молчать. Она вольна принять его обратно, если захочет, но у нее есть право знать.
— Ладно. Давай пока оставим эту тему.
В конце концов никто из них так и не решился сказать Фреде. Это сделал Марк.
Это случилось во время приема в «Холли». Весь день он ей не звонил, но Фреда знала, что Марк ужасно занят. Она надеялась, что на приеме он будет ею гордиться. Черное болеро Евы смотрелось на ней сногсшибательно; к нему она надела алую шелковую юбку и свои лучшие черные с красным туфли. Она знала, что Марку придется общаться с гостями, а ей держаться в стороне, но позднее у них будет возможность остаться вдвоем.
Когда Фреда приехала в отель, прием был в самом разгаре. В зале раздавался мерный гул голосов; официанты разносили подносы с изысканными канапе.
Она смешалась с толпой и вдруг заметила Марка: он стоял в центре группы смеющихся людей у окна. Она отошла на другую сторону зала и стала наблюдать за ним. Он держался очень приветливо, стараясь вовлечь всех стоящих рядом в оживленный разговор. Непринужденно улыбаясь, Марк кочевал от одной группы гостей к другой.
Нет, нельзя стоять тут словно мебель и пялиться на него. На приеме она полноправная гостья.