Дэвид БИШОФ
НЕДЕТСКИЕ ИГРЫ
Кэт Эннис, с особой нежностью
ПРОЛОГ
Снег.
Хлопья валили густо, как помехи на телеэкране, приглушая рычание автобуса, везшего двух офицеров ВВС на ночное дежурство, которое не сулило им ничего, кроме смертельной скуки.
– Заступать в такой денек на защиту отечества – не подарок, а? – сказал лейтенант Олмер. Руки его крутили руль с небрежной уверенностью опытного водителя, привыкшего одолевать снежные заносы, но глаза напряженно следили за обледенелой дорогой, петлявшей по склонам Северной Дакоты. Мириады снежинок мельтешили в лучах фар, снижая видимость почти до нуля.
– Н-да, небо свалилось в долину Красной реки, – буркнул спутник Олмера. – Правда, когда я служил на Аляске, там бывало и похуже.
Капитан Джерри Халлорхен поплотнее запахнул парку и покосился на испорченную печку. «Какие мерзавцы заказывали для авиации эти фургоны? – подумал он. – Электронной начинки в них хватает, чтобы вести по курсу эскадрилью «Голубых ангелов», но обогреть кабину они не в состоянии».
– Доберемся до места, получим медаль, – предположил Олмер, переключая перед легким подъемом рычаг на вторую скорость.
– Упаси боже, лейтенант, заработать медаль за дежурство на кнопке, – отозвался Халлорхен, зябко вдавливаясь в сиденье. – После этого может не остаться живой души, чтобы прицепить герою награду на облученную грудь!
Халлорхен издал хриплый смешок и трубно высморкался в платок.
Так и есть. Начинался насморк. У него явная аллергия на снег. Как только дождется выслуги, непременно попросит перевод куда-нибудь в теплые края вроде Аризоны. Глэдис понравится там. Ребятишкам тоже. А его нос просто оживет.
Халлорхен высморкался и вздохнул. Изо рта вырвалось облачко пара.
– Вы начали рассказывать о хипповой подружке, которая была у вас. Ее звали Шила? – спросил Стив Олмер, возвращая рычаг на третью скорость. – Интересная особа.
– О да, – улыбнулся воспоминаниям Халлорхен. – Мы познакомились, когда я служил на авиабазе «Эндрюс». Горячие были денечки, точно. Марши протеста, тяжелый рок и свободная любовь. Шила была в самой гуще, настоящая радикалка. Боже, узнай она, чем я занимаюсь сейчас, ее бы удар хватил! Когда она не ходила дышать слезоточивым газом на демонстрациях в Мэрилендском университете, то таскала меня смотреть годаровские фильмы, «Хиросима, любовь моя». «Доктора Стрейнджлава» мы смотрели раза три, не меньше!
– Антиядерная особа, – мрачно уточнил Олмер.
– Да. Но ей можно было простить все, – почти оправдываясь, сказал Халлорхен. – Девушка – полный восторг! Даже в восточной мистике разбиралась, – по-настоящему, понимаешь?
Олмер склонился к стеклу, вглядываясь в темень впереди.
– Подъезжаем к центру, – сообщил он.
– В самый раз! – Халлорхен тряхнул планшет, пристегнутый стальным браслетом к запястью левой руки. – Мама подвязывала мне варежки таким способом. Начальство явно консультировалось с ней, прежде чем прицепить меня к этой штуковине.
– Не иначе, – рассмеялся Олмер, подруливая к стоянке возле железных ворот.
– Вылезаем! – Халлорхен, не без труда двигая застывшими конечностями, открыл дверцу и спрыгнул в хрустящий сугроб. Ветер резанул по лицу и заставил прижаться к автобусу. Капитан чертыхнулся и попытался поднять голову. Снег слепил глаза. Он натянул на голову капюшон. Впереди сквозь пелену вырисовывался силуэт строения, похожего на обычный фермерский дом. Лейтенант Олмер уже брел туда, скособочившись от ветра.
– Засунули ракеты в морозильник, – пробурчал Халлорхен; его могучая фигура, качнувшись, двинулась следом.
Олмер добрался до двери первым и встал, пропуская вперед командира. Войдя в теплое помещение, Халлорхен снял облепленные снегом унты, парку и остался в небесно-голубом комбинезоне с надписью «РАКЕТНОЕ КРЫЛО» на спине. Вокруг шеи у него был повязан алый платок.
– Здесь, пожалуй, поуютней, чем на улице, а? – заметил капитал и занялся замком на планшете.
– Точно, – согласился Олмер, расплываясь в улыбке.
Халлорхен наконец справился с замком и вытащил из планшета красную пластиковую папку. Подойдя к пуленепробиваемому стеклу, он просунул папку в прорезь сидевшему в будке охраннику.
Лицо за стеклом не выразило никаких эмоций. Охранник раскрыл папку, внимательно изучил впаянные в пластмассу пропуска с фотографиями, после чего сличил снимки с оригиналами. Затем снял трубку и набрал номер.
– Дежурная смена прибыла, сэр, – сказал он. Губы его тронула едва заметная улыбка. – Совершенно верно. – Он положил трубку. – Проходите. Еще минут двадцать, и мы бы начали разыскивать вас.
– Угу, – отозвался Халлорхен. – Должен предупредить тебя, малыш, – обратился он к Олмеру, – болтаться возле ракетного комплекса «Минитмен III» не рекомендуется. Здесь сначала стреляют, потом спрашивают.
Охранник покачал головой на мрачную шутку и нажал кнопку. Раздалось легкое гудение, дверь открылась. Офицеры прошли в охраняемую зону.
Дневальный, еще раз взглянув на фотографии, вернул красную папку. Затем он вынул из сейфа два пистолета в кобуре и выложил их на стол перед ракетчиками.
Олмер пристегнул оружие к поясу.
– До завтра, – кивнул он охраннику.
Шаги гулко отдавались в коридоре. Халлорхен на ходу пристегивал портупею.
Молоденький часовой возле дверей лифта внимательно следил за их действиями, бдительно сжимая автоматическую винтовку М-16. Офицеры не удостоили его вниманием. Лейтенант Олмер утопил кнопку, а когда двери раскрылись, пропустил старшего по званию в кабину.
– Да, так вот, – с удовольствием продолжал рассказ Халлорхен, – частенько я слышал, как Шила ночь напролет распевала заклинание «о мане падме ум, о мане падме ум».
– Над ростками? – не поверил Олмер.
– Именно! Простирала над ними руки и пела часами. Зато ты бы видел, какая вырастала травка – загляденье!
Двери лифта разъехались, открыв подземный этаж стартовой базы. «Бетона и стали здесь хватило бы на постройку целого города, – подумал Халлорхен. – Пятимегатонная боеголовка для этого сооружения – все равно что ярмарочная шутиха, это я вам говорю!»
Едва Халлорхен шагнул мимо посторонившегося Олмера из лифта, как завыл сигнал тревоги.
Халлорхен подбежал к стальной двери, набрал шифр на клавиатуре кодового устройства и произнес в микрофон внутренней связи:
– Говорит капитан Халлорхен. Передаю свои данные. – Набрав воздуха, он отчеканил: – Лима. Оскар. Ноябрь. Лима. Виски. Гольф. – Он подмигнул Олмеру.
Сирена смолкла, но у Халлорхена в ушах все еще стоял вой. Всегда было так. «Должно быть, действует подземелье», – решил он.
Зажужжали невидимые двигатели, оттягивая массивные затворы. Перед ними открылся очередной коридор, который заканчивался второй стальной дверью. Офицеры остановились перед ней.
– Вызывает Эвон, – сказал в стенной микрофон Халлорхен.
Дверь раскрылась.
Они небрежно откозыряли закончившей дежурство смене.
Командир ракетного комплекса, капитан Эд Флэндерс поднялся со стула возле щитка управления дверями, сладко потянулся и погладил живот.
– А мы уже беспокоились о вас, ребята, – он взглянул на своего помощника, лейтенанта Моргана, сидевшего возле пускового пульта; тот снимал показания приборов и фиксировал их на карточке. – Что, замело дороги?
– Здесь есть дороги? – язвительно осведомился Халлорхен.
Помещение, в котором им надлежало коротать ночь, представляло собой комнату размером три метра на шесть, оборудованную всеми атрибутами технотронной выдумки. Мигали сигнальные лампочки. Урчали вентиляторы. К легкому запаху электричества примешивался аромат отсыревших носков и крепкого кофе. Из стен рядами выступали панели высокочастотных передатчиков, переключателей, воздухоочистителей и систем жизнеобеспечения. В углу стояло скоростное печатающее устройство, связанное напрямую со штабом командования стратегической авиации (КСА). В другом углу тихо гудел холодильник. В третьем нагло белел унитаз. Оба пульта управления запуском имели по компьютерному терминалу с панелями индикации готовности каждой из десяти ракет комплекса.