– Прошу сюда, – сказал Джон Маккитрик, подводя приглашенных к стеклянной перегородке. («Да, если они согласятся с его предложением, во всем ведомстве воцарится полный порядок. Наконец-то он покажет этим тупоголовым военным, на что способны его машины».) – Осторожно, ступеньки… Ага, прекрасно, Рихтер на месте. Джентльмены, Поль Рихтер – один из моих помощников. Это ведь не ваша смена, Поль? Я специально попросил его задержаться и дать нам необходимые объяснения.
Поль Рихтер, пухлый человек с козлиной бородкой, в очках, галстуке и жилете походил на типичного психиатра-фрейдиста. Он нервно кивнул важным гостям и встал рядом с большой серой машиной размером с «фольксваген», замыкавшей целый ряд компьютеров.
– Внушительная аппаратура, – сказал Кэбот, оглядывая оборудование.
– Мистер Кэбот, мистер Уотсон, полагаю, вас не надо извещать, откуда к нам поступает исходная информация, – произнес Маккитрик.
Кэбот хмыкнул, чуть спустив с себя суровость.
– Служебные инструкции обязывают нас знать это, так ведь, Уотсон? Разведывательные спутники, патрульные самолеты, сообщения наблюдателей и радарных станций…
– Разветвленная сеть, – подытожил Уотсон.
– Совершенно верно. Вся эта информация попадает сюда, на командный пункт, и заносится на карты… – Маккитрик сделал паузу и указал на заполнявшие помещение ряды ЭВМ. – Компьютеры показывают ситуацию в мире на данный момент. Передвижения войск… испытания ракет… изменения погодных условий – все сведения стекаются в эту комнату, – он подошел к серой машине, возле которой Рихтер нервно теребил свой узенький черный галстук, – и вводятся… в компьютер ОПРУ.
– Оперативный план ракетного удара, – расшифровал Уотсон.
Маккитрик кивнул и повернулся к помощнику:
– Мистер Рихтер сейчас объяснит нам его назначение.
На лице у Рихтера промелькнуло подобие улыбки.
– Гм, – он откашлялся. Рихтер явно был более привычен к диалогу с компьютерами, чем с людьми. – Система ОПРУ круглосуточно триста шестьдесят четыре дня в году просчитывает варианты третьей мировой войны. Используя массив информации о ситуации в мире, она проводит безостановочную серию военных игр.
– ОПРУ бессчетное число раз вела – в виде игры – третью мировую войну, – продолжил Маккитрик. – Система нацелена на выбор оптимального варианта в реальных условиях. Ключевые решения по основным параметрам ядерного кризиса уже введены в ОПРУ. Если настанет момент, когда президент отдаст приказ о приведении плана в действие, надо иметь полную гарантию, что он будет выполнен. В этой связи мы можем утверждать, что данная машина – наш лучший генерал, самый талантливый полководец. В случае боевого применения ядерного оружия эта система обеспечит нам большой шанс на выигрыш.
Кэбот одобрительно кивнул.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – сейчас наша ракетная оборона, обошедшаяся стране в триллион долларов, находится в руках дежурных. Если они откажутся повернуть ключ, весь этот арсенал можно считать грудой бесполезного металла. А процент отказов среди дежурных невероятно высок.
– Проблема в том, что они – люди. При всем уважении к присутствующим можно ли гарантировать, что, окажись мы сами на месте этих людей, мы по первому сигналу повернем ключ, обрекая на гибель миллионы людей? – Маккитрик оглядел присутствующих. Уотсон кашлянул. Маккитрик уставился на Кэбота. Подошел решающий момент. – Дайте мне от четырех до шести недель сроку, и мы сможем заменить людей – иначе говоря, подверженные срыву людские механизмы – стопроцентно надежной электронной автоматикой. Мы исключим человеческий фактор из цикла действий ЭВМ!
– Я уже говорил вам, Джон, – с обычной бесцеремонностью прервал его Берринджер, – что считать вашу кучу микросхем панацеей от всех бед – глупость. Как можно исключить людей из управления системой! Я согласен, у наших военных нет такого опыта ведения атомной войны, как у ваших компьютеров. Пусть машины дают советы, но решать должны люди.
– Представьте, однако, – возразил Маккитрик, – что совет дан. Времени на то, чтобы обсуждать с военными, как вести войну, у президента не будет. Мы считаем, что человеческий фактор должен оставаться там, где следует… на самом верху.
Помолчав минуту, Кэбот заключил:
– Доктор Маккитрик, мы углубились в технические аспекты… Думаю, вам следует изложить свои соображения лично президенту.
– Я готов, – откликнулся Маккитрик. – С удовольствием. – Он не смог сдержать улыбки при виде исказившегося лица Берринджера.
– Решено, – заключил Кэбот. – Следует ожидать, что ваше предложение вызовет кое у кого из либералов дрожь в коленках. Других затруднений я не предвижу.
«Ну, Фолкен, – подумал Маккитрик. – Говорил я тебе, что дождусь своего часа. Теперь это мое детище. Я получу наконец заслуженное признание. А ты, плюгавый гений, можешь катиться ко всем чертям. Ко всем чертям!»
Кэбот был заворожен машиной.
– Вот, значит, где разыгрывается Армагеддон, – сказал он, дотрагиваясь до панели.
3
Дэвид Лайтмен манипулировал рукоятками управления ракет. Автомат видеоигр «Атари» был втиснут между «Фроджером» и «Заксоном». Тони месил тесто у плиты, норовя попасть в такт несшемуся из транзистора шлягеру Пата Бинатара о превратностях любви. Пиццерию Тони Марине наполнял уютный запах свежеиспеченного пирога – такой густой, что во рту почти ощущался вкус сыра. Но Дэвид Лайтмен, небрежно одетый в рваную футболку и линялые джинсы, не замечал ни запахов, ни звуков; он неотрывно следил, как на экране с буханьем, треском и свистом вспыхивали красочные огоньки игры.
«Проклятые управляемые бомбы!» – мелькнуло у него при виде того, как белый мерцающий предмет увильнул от его залпа и ринулся на один из шести городов в нижней части экрана. Он крутанул рукоятку управления, выписал курсором под спускающейся бомбой три заслона в форме буквы «X» и, довольный собой, увидел, как его ракеты, прочертив белые трассы, настигли цель и взорвали бомбу в фосфоресцирующем небе.
Машина добавила ему новые очки, на экране сменился цвет, и Дэвид с удовлетворением отметил, что у него осталось шесть городов – хороший запас, даже если в следующем раунде какая-нибудь вражеская бомба дойдет до низа. Он выигрывал у машины почти две тысячи очков! Если изловчиться, то на табло автомата скоро останутся только его инициалы – Д.А.Л.!
Он вдруг опомнился и с беспокойством взглянул на часы. Электронная «булава» на левом запястье показывала 1:06 пополудни! Обед накрылся, да и на четвертый урок он уже опоздал!
Дэвид обернулся. Мальчишка, которого он засек уголком глаза, все еще стоял по соседству. Круглые глаза сияли на веснушчатой физиономии.
– Ну ты даешь, – сказал мальчуган, облизывая рыжие усы от томатного сока.
– Хочешь закончить вместо меня?
– Спрашиваешь!
– Валяй!
Схватив книги, Дэвид Лайтмен ринулся из пиццерии к школе имени Губерта Хэмфри. Небо над городом хмурилось, готовясь вот-вот пролиться дождем, – типичная картина для Сиэтла.
Он мчался мимо рядов одинаковых домов через стриженый газон, неотличимый от стриженого газона любого американского пригорода. Иногда он пытался представить себе, каково было бы жить в Калифорнии, Флориде, Канзасе или другом месте Соединенных Штатов, но всегда приходил к выводу, что особой разницы между ними нет. Здесь, в штате Вашингтон, лежащем у канадской границы, отец имел твердую, хотя и не очень прибыльную, должность бухгалтера-ревизора, а мать открыла для себя радости торговли недвижимостью, так что Сиэтл, где он родился и вырос, вполне подойдет еще на какое-то время.