— Кир, ты здесь уже минут двадцать стоишь, губы синие. Там в дверь звонят, ты просил…
— Сейчас открою. Полотенце подай.
Тая снимает с крючка черное махровое полотенце. Отдает на вытянутой руке, так и стоит в дверях.
— Спасибо, — обматываю ткань вокруг бедер.
Дверь открываю с мокрой головой, в одном полотенце. Когда курьер уходит, оставляю ему на чай, все через то же приложение доставки.
— На свою пиццу, — вручаю Тайке коробку.
— Ты будешь? Кофе сейчас сделаю. Боже, как она пахнет.
— С морепродуктами, что ли? — поддеваю лепешку пальцем.
— Прости, я забыла, что у тебя аллергия.
— Ты самая заботливая женщина в мире.
— Ой, иди ты. У меня есть борщ, будешь?
— Валяй.
— Кир… — Тайка ошарашенно смотрит на мой телефон, который я кинул на стол. — Тут это…
— Чего? — подхожу ближе.
Телефон на бесшумном. Не издает ни звука, только на экране высвечивается короткая надпись: «Брат». Вот это входящий вызов среди ночи.
— Не бери! — верещит Тайка. — Пошел он. Какую-нибудь гадость скажет…
— Ш-ш-ш, — прикладываю телефон к уху. — Внимательно.
— Ты дома?
— Не совсем. А что хотел?
— Матери плохо. На скорой увезли.
Твою…
— Сейчас приеду. Номер больницы говори.
— Халат, молодой человек…
Медсестра орет мне вслед. Торможу, резко развернувшись, возвращаюсь и забираю из ее рук белую тряпку. Набрасываю на плечи.
Теперь уже ускоряю шаг. Длинный коридор с белыми стенами, от которого подташнивает. Но еще больше тошнит от маячащей у палаты морды брата. Так и хочется вмазать по этой физиономии. За Ольку и маму, что весь день тусила у плиты ради этого идиота. А вот он итог…
Олег замечает меня первым. Кивает за плечо отцу, с которым о чем-то говорит.
— Что с ней? — смотрю на них в упор, сначала на одного, потом на второго.
— Давление, — отвечает отец.
— Можно? — вопросительно цепляюсь взглядом за дверь.
— Пока нет, у нее медсестра, капельницу ставят.
— Ясно, — сажусь на скамейку. Затылок упирается в стену. — Мог бы ресторан снять, — цежу сквозь зубы.
Олег раздувает ноздри, вытягивается весь. На отца пялится. Поддержки, видимо, ищет, но папа, на удивление, молчит.
— Я ей предлагал повара нанять, — бормочет брат. — Она сама от…
— Нужно было не спрашивать, а нанимать, — закатываю глаза, сцепляя руки в замок.
Папа отходит к окну. Решает не лезть совсем. Претензий старшенькому не предъявляет, хотя, уверен, сам же со мной согласен.
— Такой умный ты у нас.
— Не тупее некоторых, — улыбаюсь.
— Хватит, матери и так плохо, еще вы тут собачитесь.
Папа прерывает нашу перепалку. Уничтожающе смотрит на брата, который быстро затыкается. Потом на меня.
Меня так просто не заткнешь, поэтому я продолжаю:
— Раз уж ты у нас такой ковбой, мог бы не только о себе думать. Кто вообще празднует тридцатиоднолетие? У тебя юбилей, что ли? В следующий раз бутылку пива за гаражами выпей, а не устраивай этот выпендреж. Мать вон целее будет.
— Кирилл, — отец давит голосом, каждая нотка — отдельное произведение искусства. — Прекращай.
— А я не прав? Возишься с ним как с пятиклашкой.
— Я смотрю, у кого-то зависть? Не можешь простить мне свои неудачи на работе?
— Ты-то тут при чем? — поднимаюсь с места. — Закройся лучше, удачливый.
— Олег, — батя снова его одергивает. — Езжай домой, к семье, Вера там переживает.
Брат сжимает и разжимает кулаки. Быстро фиксирую этот жест взглядом. Очень хочется, чтобы он спровоцировал, но он, конечно, этого не сделает. Так, мускулами играет.
— Ладно, ты прав, пап. Я поеду. К семье, — последнее слово явно адресует мне.
Этот умник почему-то считает, что меня этот факт задевает.
Олег сваливает. Отец опускается на скамейку. Качает головой, слегка надавливая пальцами на переносицу.
— Хватит устраивать эти показательные разборки.
— Да ладно, ты же кайфуешь, когда команду «фу» ему даешь.
— Упиваешься тем, что независимый? Я же тебе не враг, Кирилл.
— Ты мне тоже.
— Олег — твой брат. Ты же сам его провоцируешь.
— Чем? Тем, что он вынужден плясать под твою дудку, потому что хочет жить в шоколаде? А я, дай-ка угадаю, этого не делаю?! Ну так ты сам меня так воспитал.
— Как?
— Иметь свое мнение.
— Ты неисправим.
— Ты тоже.
Дверь в палату открывается. Медсестра вздрагивает, видимо, не ожидала что мы до сих пор тут.
— Пройти можем? — спрашиваю, глядя в морщинистое женское лицо.
— Ненадолго.
— Спасибо.