— Что такое правильность? — уголки его губ заостряются в улыбке.
— Ты понимаешь, о чем я говорю. Не ерничай.
— Понимаю, — отвечает на выдохе. — На самом деле я приехал удостовериться, что у тебя все хорошо. Ты исчезла не предупредив.
— Я оставила записку.
— Могла хотя бы позвонить. Я беспокоился и записку нашел не сразу.
— Ты же гениальный сыщик, — улыбаюсь без какого-либо желания его постебать. Я правда так думаю. Кирилл хорош в том, что он делает.
— Даже у гениев бывают промашки, — поддерживает мой веселый тон.
— Записка, потому что я… Мне сложно все это проговаривать. Вот как сейчас, — закусываю губу. — Слова путаются, и уверенности сразу как-то меньше.
— Понял. Чаем угостишь?
— Если только чаем, — делаю шаг в сторону кухни, но резко притормаживаю. Кирилл, не ожидающий, что я остановлюсь, впечатывается мне в спину. — А вообще, наверное, ты был прав, и нам нужно договорить.
Киваю своим же словам и продолжаю движение. В кухне достаю еще одну чашку и ставлю ту на стол. Наливаю заварку, кипяток и забираюсь на стул с ногами.
— Мне не нравится Тая, — пытливо смотрю на Бушманова, но он молчит. Только вешает свою куртку на спинку стула.
— Продолжай, я слушаю, — опускается на сиденье. — Тебе не нравится Тая, и ты чего-то хочешь, верно?
Киваю. Произносить это вслух мерзко. Я не любитель подобных мер. Ставить людям условия не мое. Но сейчас почему-то во мне взыграл собственнический инстинкт. Я не верю этой Тае. Особенно после всего, что произошло в моем прошлом. Если моя лучшая подруга умудрилась попасть в койку мужика, который на тот момент был со мной, то что может вытворить какая-то Тая?
— Да. Я понимаю, что вы дружите, или что там у вас… Но… Либо она, либо я.
— Ультиматум? — он чуть прищуривается.
— Представь, что прошло много лет. Все позабылось. И, например, твои и мои взаимоотношения с Олегом наладились. Мы с тобой поссорились, и я оказалась в его квартире. Как друг. Сходила бы там в душ, поела, не знаю, провела полночи, а потом приехала домой и рассказала это тебе. Что бы ты чувствовал?
Ничего хорошего. Ответ очевиден хотя бы потому, как сжались его кулаки. Кир напрягся, даже взгляд потемнел.
— Вот, — вздыхаю. — Я сейчас чувствую примерно то же самое. Может быть, для тебя это ничего не значит, твой визит к этой женщине. Но для меня значит. Очень многое значит. Прости, но вдвоем нам с ней никак не ужиться, — пожимаю плечами и сразу хватаюсь за чашку. Сейчас мне просто необходимо какое-то действие, чтобы утихомирить собственные страхи.
Что, если он просто проигнорирует? Встанет и уйдет? Или, не дай бог, затеет скандал. В последнем я явно проигрываю. Хотя все из представленных мною вариантов будут провальными для нас обоих.
Кирилл потирает бочок чашки большим пальцем. Его опущенные ресницы так быстро взмахивают, и вот он уже смотрит мне прямо в глаза.
— Я тебя понял, Оль. О Тае ты больше не услышишь.
— Будешь врать? — не удерживаюсь от этого укола.
Бушманов ухмыляется и отрицательно качает головой.
— Мы с ней друзья, если ей вдруг понадобится помощь, я помогу, и ты будешь об этом знать. Но никаких встреч больше не будет. Ты для меня гораздо-гораздо важнее, — его ладонь сжимает мои пальцы. — Тебя я люблю.
Он так просто говорит эти слова, а у меня… у меня все внутри замирает.
Он меня любит… меня.
В уголках глаз собираются слезы, прилагаю невероятные усилия, чтобы ни одна капля не прокатилась по щеке.
В горле ком, и, как от него избавиться, я совсем не имею понятия.
Кирилл тем временем поднимается на ноги. Его резко выросшая фигура приводит в чувство. Провожу ладонями по горячим щекам, наблюдая за тем, как Кир моет чашку и ставит ее у мойки.
— Я поеду, — кивает в сторону прихожей. — Давай завтра куда-нибудь сходим?
— Куда? — отрываюсь от стула и делаю два больших шага, замирая рядом с Кириллом.
— В кино, ресторан, боулинг, театр, — пожимает плечами. — Реши, куда хочешь пойти.
— Ладно, — семеню за ним в прихожую.
На губах так и вертится вопрос: «Ты что, вот так уйдешь?», но озвучивать его я не решаюсь. Стою и наблюдаю, как Кир надевает кроссовки.
Когда он выпрямляется, то мое сердце ухает вниз. Еще пара секунд, и он правда скроется за дверью.
— Спокойной ночи, — проводит по моим волосам. Кончики его пальцев задевают кожу на моей щеке, и я мгновенно покрываюсь мурашками.
— Спокойной, — шепчу и, чуть привстав на цыпочки, касаюсь его губ своими.