— Привет, — Карина широко улыбается, — ну что, многодетная мать отбила твою девчонку?
— Напрочь, — Кирилл присаживается ко мне на диванчик и мимолетно целует в губы.
— А мы уже все, только голова что-то совсем не ясная, — жалуюсь, падая головой на его плечо.
Кир косится на пустые бокалы с глинтвейном и расплывается в понимающей улыбке.
— Домой?
Мужские пальцы касаются спины, и я неосознанно прогибаюсь чуть назад. Тело наливается теплом и ожиданием приятной развязки этого долгого вечера.
Встретиться с подружкой было хорошей идеей, но сейчас, меня куда более прельщает перспектива оказаться со своим мужчиной наедине.
— Да, — киваю и резко поднимаюсь на ноги.
Кари делает то же самое, только параллельно еще успевает набросить на плечи шарф.
— Мы тебя подвезем, — останавливаю подругу от вызова такси и походкой от бедра шагаю на выход. Походка, конечно, была припасена для Кирилла, и, судя по тому, что на улице на мою задницу легла его горячая ладонь, крючок сработал.
В машине мы с Кариной притихаем, я даже чувствую подкрадывающийся тихой поступью сон. Но именно в этот момент Кирилл притормаживает у дома Пылеевых.
— Созвонимся, — прощаюсь с Каринкой и, когда за той закрывается дверь, поворачиваюсь к Киру.
Он чуть прищурившись, сканирует мое лицо и довольно резко тянет на себя, зафиксировав заднюю часть шеи ладонью.
— Я смотрю, кому-то было весело.
— Очень, — бормочу в мужские губы, начиная расстегивать пальто, но, как назло, Киру звонят. Он нехотя прикладывает смартфон к уху, а я чувствую прилив злости.
И на него, и на того человека, который позвонил. Ну разве нельзя было проигнорировать? Ну нет нас дома! Нет!
Откидываюсь затылком на подголовник, слыша монотонные ответы мужским басом. Машину начинает покачивать, и только так, сквозь склеенные полудремой веки, я понимаю, что мы тронулись с места.
В голове на редкость ясно. Там нет нагнетающих панику мыслей, переживаний. Там такой кайфовый штиль, а еще любовь. Ее так много. Так много любви и желания отдавать ее этому вечно занятому человеку, упрямо продолжающему спорить в телефонную трубку.
В квартиру я попадаю на ручках. Сегодня я настояла на том, что останусь ночевать в своей квартире. И, в общем-то, зря. Было бы куда приятнее проснуться у Кирилла, в его объятиях. Но даже тут я решила испортить себе всю малину, уверяя, что сегодня мне просто необходимо остаться одной.
Кирилл вытаскивает из моей сумки ключи и сразу зажигает свет в прихожей.
Щурюсь, соприкасаясь подошвами с полом. Нехотя снимаю пальто, и оно падает к ногам.
— До кровати дойдешь?
Киваю, растерянно наблюдая за тем, что Бушманов не собирается оставаться. Он даже куртку не снял. А я тут уже платье была готова задирать.
Прикусываю губу, прилипая к стенке, чуть прогибаясь в спине.
— Ты не останешься?
— Разве не ты утром собиралась ночевать одна?
— Я была не в себе, — пожимаю плечами, — совсем-совсем.
Тянусь к вороту мужской куртки, пытаясь ее снять. К счастью, в этом мне Кирилл помогает. Снимает эту злосчастную куртку и вешает в шкаф, мое пальто, подобранное им с пола, отправляется туда же.
— Ты злишься? — отталкиваюсь от стенки.
— Нет.
Он хочет сказать что-то еще, но ему снова звонят. Кирилл бегло оценивает мое состояние и, протянув руку, ведет меня в спальню, сам же уходит. Я слышу, как в кухне шумит чайник и то, как Кир понизил голос. Он ответил на звонок, но, о чем теперь говорит, разобрать совершенно невозможно.
— У тебя проблемы? — спрашиваю, когда он возвращается в комнату.
— Не больше, чем обычно.
Он снова отмахивается, а меня это злит. Я третью неделю наблюдаю его это состояние, ничего у него не нормально. Всеми органами чувствую!
— Конечно, — складываю руки на груди и отползаю к изголовью кровати. — Ты мне снова врешь.
— Оль, мы мою работу не обсуждаем. Мне это не нужно, тебе — тем более.
— А как же и в горе, и в радости? — всхлипываю. — Поддержка? Ты меня всегда поддерживаешь, а себя не даешь! — заявляю громче, чем хотела, и дергаю край одеяла так, чтобы оно накрыло упакованные в капрон ноги.
— Ты меня очень поддержишь, если не будешь устраивать вот таких истерик.
Кирилл рывком поднимается на ноги, а я чувствую себя еще более мерзко. Потому что по факту он прав. У него такая работа, что… Может быть, ему и обсуждать это ни с кем нельзя, а я, как всегда, все снова в свои ворота.
Подползаю к краю кровати и встаю на цыпочки. Подкрадываюсь к Киру, стоящему у окна, и обнимаю крепкие и немного напряженное плечи.