– Не может быть – раздался в наушниках дрожащий голос Нангонга.
– Это же… – Эйтан прервал свою фразу, наверное не решаясь озвучить крамольную мысль.
Я, кажется, тоже бормотал что-то невразумительное и лишь один Сидоров ничего не сказал. Когда я посмотрел на него, он уже отстегнул карабины шлема. Сидоров стоял далеко, в паре сотен шагов от нас, и мы все разом бросились к нему. Наверное мы испугались, что он сошел с ума от трехдневной пляски джиннов за стенами базы, но не успели. Сидоров сорвал шлем с головы резким движением и его окутало облако пара от вырвавшегося из скафандра воздуха. Он упал на колени и так и стоял там, пока мы преодолевали свою стометровку в тяжелых скафандрах. Эйтан и Нангонг, вопя что-то неразборчивое каждый на своем языке, сразу обогнали меня и вовсе не потому, что бежали быстрее. Просто я остановился и тоже начал отстегивать шлем. Почему? Да потому что у меня зрение получше и я заметил, что Сидоров вовсе не упал. Что, простите? Какая еще тайна? Он встал на колени, чтобы понюхать цветок. Вот именно, первый цветок Марса, выросший там, где пролились на мертвый марсианский грунт несколько капель пастеризованного березового сока. Нет, не помню точно. Может быть такой, как этот? Видели ли бы вы глаза Эйтана и Нангонга, когда они обернулись на мой крик восторга. Истинно говорю вам, я, Хамид Фуджейри, ближневосточный покоритель пространств, был вторым человеком, вдохнувшим марсианский воздух. Первым был, разумеется, Сидоров.
Как именно ожила планета, мы так и не поняли, хотя кое-какие догадки у нас были. Наверное, березовый сок и в пастеризованном виде неплох, хотя дело тут не только и не столько в нем. Некоторые умники потом били себя пяткой в грудь и невнятно бормотали что-то про березовые скрепы и гиперборейскую панспермию. Но, это на Земле, а не у нас, разумеется. Мы-то знали, что дело не в березах, а в Сидорове и в таких, как он. Поняли? Ну, вот и славно.
Хорошо ли я знал Сидорова? Что значит "знал"? Я его и сейчас прекрасно знаю, всю его семью. Сидоровы уже полгода как марсиане, вон там, за речкой их ферма. А вы не знали? Да, и жена и сын, причем госпожа Сидорова снова беременна, так что вскоре у нас Сидоровых прибавится. Нет, не знаю, еще не делали ультразвук, но подозреваю, что девочка. Почему? Да потому что Сидоров так хочет, он мне сам говорил. А если уж Сидоров чего-то хочет… впрочем, это к делу не относится.
Ну вот, пожалуй и вся история о том, как Сидоров улыбнулся, а Марс ожил. Что? Что вы сказали? Сидоров улыбнулся после того как ожил Марс? Кто вам рассказал такую чушь? Не советую вам пересказывать эту байку на Марсе, вас просто поднимут на смех. Ученые? А вы их больше слушайте, они еще и не то наплетут. И про цепную реакцию латентной экосистемы и про катализатор чего-то там. Ерунда это все, профанация концепций и инсинуация абстракций. Вы лучше загляните им в глаза: ничегошеньки они толком не знают и боятся в этом признаться. Я? Разумеется! И не я один! Истинно свидетельствую, только мы, марсиане, знаем как именно было дело. Как? А вы не догадываетесь? Аллах свидетель: Сидоров улыбнулся, потому что получил письмо, а Марс ожил, потому что улыбнулся Сидоров.
Эпоха для кабанов или Дары Артемиды
Когда кабаны окончательно затерроризировали Город, в мэрии наконец вспомнили про меня. Моя должность называется "релайтер" или, более длинно, "менеджер по связям с общественностью". Как по мне, так название сие идеально подходит для синекуры. В известной степени она, моя должность, и есть синекура. Хорошо хоть, что я оформлена на полставки – все таки не так совесть мучает. Но, тем не менее, существует и общественность, существуют и связи. Однако и те и другие у меня весьма необычные. Даже более чем необычные. Но об этом позже. Пока в Городе все спокойно, про меня не вспоминают. Однако, если на него нападают степные кочевники, наполеоновские армии или дикие кабаны, то сразу призывают к ответу "менеджера по связям". Впрочем, ни кочевников, ни Наполеона я не помню, ведь в этой должности я всего лишь последние три года. А вот сама должность существует в нашем городе с незапамятных времен. Ну а теперь именно от меня потребовали найти решение, потому что ситуация с кабанами начала выходить из-под контроля. Мне это было, разумеется, далеко не безразлично, ведь я люблю свой Город.
Нигде в мире, от вершин Анд до джунглей Суматры, нет еще одного такого города. Попросите меня назвать самое необычное, что есть в Городе и я назову лестницы и Гору. Немало есть на свете городов, раскинувшихся на склонах, но такая Гора есть только у нас. Она хранит немало тайн, многие из которых известны лишь упертым краеведам и таким-же упертым экскурсоводам. А есть и такие тайны, что известны одной мне. По крайней мере – одной мне из живущих на поверхности. Я считаю, и у меня есть на то основания, что наш Город и наша Гора неразрывно связаны. Когда-то, в незапамятные времена, произошли неведомые тектонические сдвиги и Гора врезалась в море под острым углом подобно огромному утюгу. Севернее Горы образовался обширный залив – прекрасное убежище для кораблей. А вот по другую сторону Горы море спокойно накатывается на пологий берег, который неторопливо тянется на юг вплоть до развалин замка крестоносцев. Город же наш растекается по обоим склонам Горы и спускается к воде густой сеткой дорожных серпантинов и пересекающих их крутых лестниц. По улицам ездят машины и автобусы, а вот мне ходить по улицам и скучно и долго. Совсем другое дело – лестницы. Это длинные цепочки щербатых ступенек, которые катятся вниз с Горы в десятках разных мест. Многие из лестниц имеют имена, и я знаю немало домов, выглядывающих своими окнами на лестницу и не имеющих представления об улицах. Поэтому, тот, кто любит наш Город, любит и спускаться по его лестницам. Надо лишь найти ничем не примечательные ступеньки, начинающиеся откуда-нибудь от верхнего променада с видом на бухту и корабли, и смело ступить на них. Вот и все, дальше лестница поведет тебя сама, только знай считай ступеньки. Вначале, стиснутая с обеих сторон зарослями олеандров и алеппских сосен, она неторопливо ведет тебя вниз, пересекая не слишком широкие улицы над которыми переплетают свои ветки те-же сосны, огромные акации или лавры. И вот, ступеньки ведут тебя все ниже, a дома смыкаются все ближе и начинают уже нависать над лестницей. Сосен больше нет, их сменили бугенвиллии и огромные фикусы, у которых непонятно где корни, а где стволы, настолько и те и другие переплелись. Потом появляются неопрятные, лохматые пальмы и начинает явственно пахнуть розмарином от стелющихся под пальмами кустов. А лестница все идет и идет вниз, периодически превращаясь в улицу с магазинами и автобусными остановками и снова становясь лестницей. Наконец, лестница врывается в веселый Нижний Город и заканчивается портом с огромными кранами и разноцветными кораблями. Я знаю все лестницы нашего Города и часто их навещаю. Лемуры тоже любят спускаться по лестницам, но они делают это изнутри и спускаются они не вниз, а вверх. Как именно? Не спрашивайте, я все равно не смогу объяснить, хотя однажды сама это видела.