Люди вокруг костра немедленно повскакивали, привычно хватая оружие и мне сразу стало неуютно. Интересно, как здесь поступают с юными (относительно) дамами, найденными ночью на склоне горы? Я подозревала, что меня запросто могут продать в рабство. И это еще в лучшем случае. Тут как раз, как чертики из коробочки, появились воины. Признаюсь вам честно, таких бандитских рож мне не приходилось видеть даже в притонах Боготы. Почти каждый из них мог похвастаться боевыми шрамами на лице, а их шевелюры способны были привести в ужас даже уличного парикмахера из Варанаси. Впрочем, двое были совершенно лысыми. Правда все они были невысокими, даже мелкими, не выше меня ростом. Но это мало успокаивало. Мой знакомый со шрамом через глаз тоже был здесь и смотрел он на меня как-то уж очень плотоядно. Пауза затянулась, начинала становиться гнетущей, а на протокольных харях эллинов начали появляться очень не нравящиеся мне ухмылки. Посудите сами: ночь, чужая страна и дамочка в футболке с надписью “El Nido. Palawan”, в коротких, по летнему времени, шортах, с голыми ногами и в кроссовках на босу ногу. Я все еще пыжилась сохранять важный и независимый вид, но снизу живота начал подниматься неприятный холодок, напоминающий панический страх И вот тут у меня за спиной послышался отчетливо слышимый шум крыльев. Вояки, насторожившись, сделали шаг назад. И не зря. Еще через мгновенье рядом со мной бесшумно приземлилась Мышь и вопросительно уставилась на меня. А я не придумала ничего лучшего как почесать ей за ухом. Тогда моя верная Мышь открыла пасть, показала дракуловские клыки и медленно повела головой слева-направо, сканируя публику. "Ну что, ребята, с кого начнем?" – ясно читалось на ее морде. Еще с полминуты зрители стояли с открытыми ртами, потом дружно преклонили колени и опустили головы долу.
– Артемис, Артемис! – пронесся негромкий шепот.
Один из воинов подполз и осторожно положил к моим ногам неизвестно откуда взявшуюся ветвь винограда. Еще через пару секунд передо мной лежали: оливковая ветвь, симпатичный медальон с плохо причесанной женской головкой на нем (наверное – Горгоной) и небольшой изящной формы сосуд из которого пахло цветами. При этом они тщательно прятали глаза.
Вот это был совсем другой разговор. Какой же женщине не понравится, когда перед ней преклоняются, преподносят дары и называют богиней? Впрочем, однажды у меня уже такое было: и преклонялись, и преподносили, и называли. А вот кончилось все не так хорошо, и поэтому я не люблю вспоминать тот эпизод. Я откусила сочную ягоду и, подняв кувшинчик, засунула его в карман шортов. Явственно прозвучали вздохи облегчения. Вдруг раздались крики:
– Василeoс! Василeoс Александрос!
Это слово я тоже знала. Подумать только, кто к нам пожаловал! Ну, и где тут ваш царь? Воины торопливо расступились, давая дорогу будущему повелителю Азии. Резким жестом он отослал их прочь, явно желая пообщаться с богиней тет-а-тет. Тоже мне, любимец богов. Впрочем, судя по его уверенному поведению, у него уже был опыт общения с бессмертными. Воины послушно исчезли в темноте.
Признаюсь, Александр Филиппович выглядел совсем неплохо. Правда, на Колина Фаррелла он был совсем не похож, но все же красив, моего роста и молод. Жаль только, что не в моем вкусе. А еще меня насторожили жесткие складки вокруг его рта и холодные глаза. Колено он преклонил, но глаза не прятал, и поэтому я решила не называть его Сашкой. Одет он был также как и одноглазый воин: налобная повязка, туника, фибулы, кожаный передник с бляхами и сандалии. Только меч у него был подлиннее и в прямых ножнах. Вот она, античная простота – сразу и не скажешь, что царь. Задрав подбородок, я надменно процедила сквозь зубы:
– Хейрете, василеос Александрос!
Этой фразой я исчерпала большую часть своего словарного запаса. К тому же, у меня явно были проблемы с произношением, потому что в глазах царя появилось недоумение.
– Ну что уставился, ваше величество? – поинтересовалась я на своем языке – Перейдем-ка лучше к делу. Какие будут просьбы?
Мышь наклонила голову и зевнула. Теперь он смотрел на меня уверенней. Наверное, богиня, говорящая на непонятном языке, смотрелась много логичнее богини, коверкающей знакомые слова. Александр заговорил и говорил он долго. Слов я, естественно, не поняла, но некоторые его жесты были достаточно красноречивы. Например, он несколько раз обвел правой рукой (кажется, она называется десницей) вокруг себя, широким жестом сеятеля показывая на свою армию. У Филиппыча явно были проблемы. Но какие именно? Этого я так и не узнала, да не очень-то и хотелось вникать в царские заморочки. Сказать по-правде, мне уже давно пора было уходить не дожидаясь скандала. Ведь в любую минуту мог появиться какой нибудь мой коллега, например Аполлон с кифарой, и разоблачить меня.