– Не надо, принцесса – прошептала Служанка собираясь снова заплакать.
– Это бесполезно! – вырвалось у меня.
Кассандра посмотрела на нас и горестно произнесла:
– Неужели Аполлоново проклятье сильнее людей?
Я не верю в проклятия, как и не верю в наших богов, хотя неоднократно их видел и даже имел с ними беседы. Но не следовало сейчас все это рассказывать расстроенной девушке.
– Не знаю насчет проклятия – сказал я – Но твой отец похоже слишком умен, чтобы прислушаться к чужому мнению. А царицу вообще ничем не проймешь. Только без обид.
– Какие уж тут обиды – мрачно сказала она – Одна надежда на Гектора. Надо поговорить с ним. Его все уважают, его любят в народе. Даже отец, который никого не слушает, и то прислушивается к нему иногда.
Я знал Гектора довольно хорошо и не питал в отношение него никаких надежд. Служанка была, по видимому, менее осведомлена и поэтому поинтересовалась не ждем ли мы сегодня и Гектора тоже.
– Нет, друзья мои – ответила Кассандра – Его нет в городе и не будет еще несколько недель. Как бы не было поздно.
Разумеется, было уже поздно – поздно что-либо предпринимать. Колеса войны завертелись, смазанные завистью, жаждой наживы, национальной гордостью и что там еще было, не знаю. У фараона, на биржах в Фивах и Сидоне, осведомленные лица лихорадочно покупали, продавали и перепродавали. Поставщики маслин, сухарей и бычьих кож для щитов восторженно потирали руки, предвкушая будущие прибыли. Цари, царьки и авантюристы всех мастей стекались в Микены, рассчитывая на добычу или, по крайней мере, на списание долгов по кредитным записям. Корабли срочно покрывались дополнительным слоем смолы, радуя кораблевладельцев. Женщины привычно плакали, дети восторженно кричали… Война, еще не начавшись, уже жила своей жизнью. А нам оставалось только ждать… И мы стали ждать.
Часть вторая. Служанка
Я Служанка… Только не подумайте, во имя всех богов, что я целыми днями таскаюсь с продуктовой корзиной на рынок или с грязным бельем к прачкам. Хотя, иногда мне приходится и это делать. но лишь в виде прикрытия моих настоящих дел о которых вам, впрочем, знать совершенно незачем. Как вы уже поняли я Служанка по особо деликатным поручениям. Эти поручения порой уводят меня весьма далеко от нашей Трои, отсюда и мой несколько необычный вид, отсюда и мой фараонский акцент. Впрочем этот акцент, по отзывам понимающих людей, придает эротичность моему, и без того низкому и чувственному голосу. Но последнее время я безвылазно сижу в нашей столице, дожидаясь поручений моей царицы и умирая от скуки в прогулках по берегу моря. Здесь на берегу я и познакомилась с нищим поэтом и с нашей маленькой принцессой.
Поначалу я была настороже и предсказуемо ожидала пакостей как от одного так от другой. Если верить моему богатому опыту, Нищий должен был рано или поздно полезть ко мне под тунику и я предвкушала тот миг, когда смогу на законных основаниях проехаться чем-нибудь тяжелым по его нахальной, заросшей щетиной физиономии. От принцессы я ожидала высокомерия и презрительности и заранее подумывала нажаловаться на нее царице. Оба они обманули мои ожидания… Нищий действительно посматривал дерзко, но не на меня, а на Кассандру. Вначале это меня даже оскорбило, но как-то раз я проследила его взгляд и, к моему удивлению, он не оказался ни наглым ни похабным. Так мог бы смотреть отец на дочку или дед на внучку. На меня никто никогда не смотрел так, а может быть и смотрел, но было это так давно, что моя память этого не сохранила. И мне захотелось вдруг, чтобы Нищий посмотрел так и на меня. И еще я подумала, что если он полезет ко мне под тунику, то может не стоит лупить его по лицу.
Принцесса в свою очередь не была ни презрительной ни высокомерной. Оказалась она довольно славной девчонкой, к которой я даже начала испытывать нечто похожее на материнские чувства. Ведь я намного старше ее, лет этак на… Но это вам знать ни к чему. Девочку было жалко. Ее надежды на Посла, также как и на папу и маму, не оправдались. Я бы могла ее предупредить, ведь царицу я знаю хорошо, слишком даже хорошо. Царя Приама я тоже знаю неплохо, ведь царю не заедешь по физиономии, когда он залезает к тебе под тунику. А так хотелось бы… Но я благоразумно ничего не сказала, хотя потом она буквально довела меня до слез своим отчаянием, а я ведь и не догадывалась что еще способна на сострадание.