- Тебе же говорят — нельзя. Талдычил же тебе об этом ветер каждый день.
- А я все равно не хочу, не хочу.
- Что же выходит, нам всем придется расстаться?
- Да, придется. Мне уже все равно в этом мире ничего не надо.
- И мне тоже. Я была так эгоистична до этого. Простите меня, друзья.
- Нет, это я, я была такой избалованной. Вы меня простите.
А тем временем небо на востоке, бывшее когда-то бледно-фиолетовым, как лепестки колокольчика, пожухло и потеряло силу.
Можно было заметить, что сквозь его завесу уже начало пробиваться белое сияние зарождающегося утра. Звезды гасли одна за другой. А два плода-мальчугана, сидящие на самом-самом верху дерева гинкго, продолжали свой неторопливый разговор:
- Уже рассвело. Я счастлив. Я знаю наверняка, что стану золотой звездой.
- И я стану. Наверняка. Стоит нам упасть, как нас подхватит северный ветер и закружит в небо.
- Я не думаю, что это будет северный ветер, он не очень-то ласковый. Я думаю, что в нашем случае это будут птицы.
- Да, наверное, птицы. Я их очень уважаю, потому что они могут в мгновение ока перелетать так далеко, что не будет даже видно. Если попросить, то, я думаю, они захватят нас двоих и отвезут прямо в голубое небо.
- Давай, давай попросим. Ох, скорей бы уж они прилетели.
А на том же дереве, только немного ниже, разговаривали еще двое мальчишек:
-Я первым делом пойду во дворец абрикосового короля [12]и поймаю того дурня, что похитил абрикосовую принцессу. Этот дурень точно где-то там прячется.
- Да уж, наверняка. Однако это очень опасно. Этот дурак, говорят, просто огромен. Он может в нашу сторону дунуть, и нас ветром снесет.
- Не бойся, у меня припрятано кое-что на этот случай. Так что все будет в порядке. Хочешь, покажу?
- Так это же сеть, сплетенная из маминых волос.
- Да, так и есть, это матушкин подарок. Она говорила, что, если почувствуешь, что грозит опасность, надо скорее спрятаться в эту сеть.
Я вот что придумал. Положу волшебную сеть за пазуху и пойду к дурню. Скажу ему: «Эй, дурень, алло. Будешь меня сегодня есть или не будешь?» Он, конечно же, страшно разозлится и, без сомнения, меня проглотит. А я уж ему в животе такое устрою, что будьте любезны.
Я ему там тиф устрою, и он помрет. Тут уж я вылезу, возьму под руки абрикосовую принцессу и поведу во дворец. Свадьбу сыграем, все как положено.
- Вот как здорово. Если все выйдет, как ты задумал, ты меня на свадьбу не забудешь пригласить?
- Да, конечно же, приглашу, какие тут могут быть разговоры. Я и страну сразу поделю пополам и тебе половину отдам. А матушке я буду посылать каждый день сладости.
Звезды на небе уже совсем погасли. Восточная часть небосвода пылала белым светом. Вдруг листья на дереве гинкго зашевелились и заволновались. Кажется, пришло время отправляться в путь. Слышно было, как говорили двое мальчишек:
- Ой, мне кажется, ботинки малы. Ну их, пойду босиком.
- Не беспокойся, возьми мои, поменяемся. У меня на размер больше.
- Махнемся. Ой, спасибо. Как раз подошли.
- Кажется, у меня тоже проблема. Я не могу найти пальто, подаренное матушкой, — говорила одна девочка другой.
- Так скорее же ищи. На какой ветке ты его оставила?
- Я не могу вспомнить.
- Да ты и вправду попала в беду. Там же будет очень холодно. Ты должна найти пальто во что бы то ни стало.
- Посмотри, вкусный ведь хлебушек. И личико изюма из него так аппетитно выглядывает. Скорей клади его в сумку, а то госпожа Солнце уже выходит, — продолжали свой разговор мальчишки.
- Ой, спасибо, непременно отведаю. Спасибо.
- Ну, пошли тогда вместе.
- Я в затруднении. Никак не могу найти это пальто. Что же мне делать? — говорила все та же девчушка.
- Пошли вместе тогда. Я тебе буду иногда давать свое поносить. Если будем замерзать, замерзнем вместе, — отвечала ей сестра.
Тем временем небо на востоке все белело и уже начало тихонько волноваться. Дерево-мать стояло, не шевелясь, точно мертвое. Как вдруг пучок света, подобно золотой стреле, вырвался и ударил вниз. Дети дерева гинкго разом запрыгали и засветились от радости. С севера вдруг резко подул ветер, холодный и прозрачный, словно льдина.
- Прощай, мама. Прощай, мама, — словно дождь, посыпались разом дети с веток дерева гинкго.
Засмеялся северный ветер.
- И в этом году они, как всегда, говорят «прощай» своей матери — так приговаривал он, удаляясь, расправляя все шире и шире свое стеклянное манто[13] .
Солнце залило восточный небосклон светом, сверкающим, подобно драгоценным камням. Оно дарило свое тепло печальной матери — дереву гинкго и ее детям, впервые отправляющимся в путь.