Почти ревет. Не понимаю, что с ним происходит. Он выглядит не просто злым, а максимально разъяренным, как зверь, загнанный в клетку и ищущий свободы.
— Приказы отдавать будешь у себя дома, — огрызается Мишуров. Первый раз вижу, как мужчина грубит, но сдерживается и не показывает злость.
В голове сумбур, осматриваю высоту забора и понимаю, что перелезть точно не выйдет. Тут метра три, не меньше, а по кругу еще растут высокие туи. Поднимается сильный ветер, заставляя деревья раскачиваться, я ежусь от холода, обнимая плечи руками. А может, это бьет озноб изнутри.
— Открой эти чертовы ворота, — продолжает орать Федулов, а потом поворачивается ко мне и, не выпуская мои глаза из виду, уже тише говорит: — Алиса, пожалуйста, поехали домой.
Его «пожалуйста» звучит настолько чувственно и проникновенно, что ноги подкашиваются. Павел умоляет меня своим взглядом, а я пытаюсь понять, что могло произойти, но внезапно понимаю. Мужчина просто потерян и боится, правда чего? Никогда не видела его таким растерянным.
— Это он хотел со мной встречи? — Мишуров обращается ко мне. Находясь здесь за забором и без поддержки, чувствую себя некомфортно. В случае чего, бежать мне некуда. Паника накатывает легкой волной, тело каменеет.
Вспоминаю дыхательные практики, начинаю втягивать воздух носом и выдыхать ртом, отсчитывая ровно до четырех. Павел тут же замечает, что мне нехорошо, сжимает кулаки и со всей дури бьет по железному ограждению.
— Блять! — Федулов не выдерживает и рвется выламывать тяжелую дверь, но тут же оказывается под дулом пистолета.
Охрана целится прямо ему в голову, я вскрикиваю и чувствую, что слезы собираются в уголках глаз. Испытываю жуткий страх. За него. На секунду представляю, что пуля вышибет ему мозги, и понимаю, что не хочу этого. Не хочу, чтобы Павел умер. Кидаюсь в сторону мужчины, но меня останавливает вытянутая рука Дмитрия Львовича.
Все это время Минаев стоит в стороне, наблюдая за спектаклем. Он отрешен и просто саркастически усмехается, взгляд циничен и холоден.
— Уведи ее в дом и запри, мы пока тут побеседуем, — Мишуров отдает приказ одному из головорезов, и тот тут же подхватывает меня за локти, таща в сторону крыльца.
Я вырываюсь и кричу, слышу, как Павел орет матом, игнорируя пушку, направленную на него.
— Паша, не надо, — кричу ему.
— Ты его подстилка, что ли? — наконец Минаев подает голос. — Надо же, Федулов, такую кошку себе поимел. Даже завидую.
— Паша, нет! — уже во всю силу воплю, когда Федулов срывается с места и бросается на Игната.
— Пожалуйста, сделайте что-то! Разнимите их, — молю Дмитрия Львовича, чуть ли не падая на колени.
— Зачем? — усмехается мужчина. — По-моему интересное шоу намечается.
Павел безжалостно бьет Минаева по лицу, слышу хруст костей даже на расстоянии, Игнат тоже успевает наносить удары по ребрам. Верзила, что тащит меня к дому, с упоением наблюдает за дракой, скаля свои уродливые желтые зубы. Меня передергивает, но я ловлю момент и выхватываю пистолет из его кобуры. Он не успевает даже сориентироваться, как я поднимаю пушку к небу и делаю предупредительный выстрел. Что оказывается моей роковой ошибкой…
Охрана стреляет по мне на поражение, чувствую резкую боль в правом бедре, ноги подкашиваются, и я падаю на землю как груда костей, ударяясь головой о бетон.
— Долбаебы, вы что сделали? Приказа стрелять не было! — Мишуров орет на своих бойцов.
— Алиса, блять, Алиса! — Павел кричит мне, но из-за большого количества голосов я не понимаю в какую сторону смотреть. — Девочка, не закрывай глаза, — он продолжает меня инструктировать.
Я тяжело дышу, грудная клетка ходит ходуном, ногу совсем не чувствую, кровь расползается по серому бетону, оставляя грязно-багровый цвет.
— Пустите его!
Ворота открываются, и Павел просто летит в мою сторону, падая на колени и хватая мое лицо в ладони.
— Маленькая, все хорошо! Слышишь? — целует мой лоб. — Не закрывай глаза только. Он укачивает меня на своих сильных руках, шепча успокаивающие слова. Я чувствую его запах и расслабляюсь, несмотря на жуткую боль. — Вызовите ебаного врача! — рычит в сторону, а потом снова возвращает губы на мое лицо.
— Уже едет, неси ее в дом, — Дмитрий Львович устало вздыхает.
— Больно очень! — шепчу в губы Павла.
— Все пройдет, потерпи, — он коротко целует меня.
Мужчина прижимает руку к ране, чтобы остановить кровь, но она бьет ключом, даже не собираясь останавливаться. Надеюсь, жизненно важные артерии не задеты, иначе мне конец.
— Паш, — обращаюсь к мужчине, смотрю в его грустные и такие красивые глаза, но не успеваю задать вопрос.
Тело мякнет, глаза закрываются, я улетаю. Становится очень легко и хорошо, поддаюсь этому состоянию и вырубаюсь, слыша лишь крик где-то вдали.
Глава 21
Наши дни
Приоткрываю глаза, слизистая сухая, веки подрагивают. Обвожу комнату взглядом, не понимая, где нахожусь. Горло першит, хочется воды. Последнее, что помню — как лежала в руках Павла и истекала кровью. Тут же спохватываюсь, вспоминаю про свою ногу, шарю руками по постели и откидываю тяжелое одеяло. Нога на месте, облегченно выдыхаю, место ранения профессионально перебинтовано. Стараюсь открыть глаза как можно шире, но пока любое движение дается с трудом. Слева в кресле сидит Федулов — спит, но его лицо осунулось и заросло щетиной. Далеко не первой свежести.
«Господи, сколько же я тут пролежала без сознания?»
— Павел! — зову мужчину, голос из-за сухости еле слышен.
Федулов никак не реагирует, я повторяю еще раз, но результата ноль. Приподнимаю корпус, опираясь на локоть, неуклюже поворачиваясь на бок, и тут же опрокидываю на пол вазу, стоящую на тумбе возле изголовья кровати. Она с шумом бьется о кафельный пол, и красивые ромашки с водой распластываются по поверхности. Досадно вздыхаю, но из-за шума Павел тут же вскакивает и обводит комнату взглядом в поисках источника звука. Натыкается на меня, глаза широко раскрываются, а потом я вижу, как его грудь начинает ходить ходуном.
— Воды, — шепчу и тяну к нему руку.
Он еще несколько секунд смотрит на меня, а потом подходит к столу и тут же подает стакан. Я жадно делаю глотки и становится легче.
— Алиска, — словно отойдя от шока, говорит Федулов. Он садится на корточки рядом с постелью и проводит большой ладонью по моим волосам. Я теряюсь от такой ласки и отодвигаюсь от мужчины.
Мой жест его ничуть не смущает, он тут же тянется ко мне и сжимает мое лицо в своих руках. Смотрит неотрывно, опускает губы и проходится по моим щекам, оставляя невесомые поцелуи. Я прикрываю глаза, млея и позволяя себе немного расслабиться и не думать ни о чем.
— Я думал сдохну сам, пока ты тут лежала без сознания, — признается и продолжает орошать меня россыпью поцелуев.
— Паш, подожди, — останавливаю, — сколько я спала?
— Трое суток.
«Долго.»
— А где мы? — тут же задаю второй вопрос.
— В частной клинике, мы сразу тебя сюда доставили, как только врач остановил кровотечение, — он отворачивается в сторону, не желая вспоминать события того дня. — Ты много крови потеряла…
— Паш, ты поговорил с Мишуровым? Как Игнат?
Мужчина встает и недовольно морщится, упоминание Минаева его ужасно раздражает. И он никогда не скрывал этого факта. Но мне важно знать, что все живы и все в порядке. Что мы не зашли так далеко во всем этом.