— О, какие люди! Проснулся и не нашел, дай угадаю, — от его мерзкого голоса внутри разрастается гнев. Уже представляю, как выбиваю из него всю гниль.
— Дай ей трубку, — не реагирую на его выпады. Мне просто нужно услышать ее голос.
— Ага, бегу и спотыкаюсь. Слушай, Федулов, бесит меня твоя самоуверенность. Никогда ты мне не нравился, ни в качестве клиента, ни в качестве конкурента. Лишний ты на этом празднике жизни.
— Поверь, когда я доберусь до вас, лишним будешь ты.
Срывает тормоза. Мысленно я уже придушиваю его.
— Пашенька, а может ты к нам приедешь? На шашлыки, коньячок откроем, — он специально тянет каждое слово, разгоняя гнев по моим венам.
— Минаев, сукин ты сын, послушай меня. Пока ты там, под крылом Ткача, твоя жопа в тепле и безопасности. Но я же найду тебя, мне похуй на вас. Ты знаешь, что я с тобой сделаю. Верни мне ее! Пока по-хорошему прошу.
— Не, Федулов, сукин сын тут ты. Забыл что ли, кто твоя мамашка? — насмехается, — Алису не отдам. Жениться на ней хочу, такая баба ахуенная.
— Какой нахуй жениться, только тронь ее! — вскакиваю с кресла, опрокидывая его назад.
— А что ты думал, я попробую один раз и все? Ну так неинтересно.
Белая пелена застилает обзор. Меня мутит, ноги подкашиваются. Я чувствую, как с каждой секундой, она все дальше от меня. Я не смогу без нее. Если она не будет рядом каждый гребанный день, я подохну. Однажды, я уже струсил, отпустил ее. Второй раз не допущу.
— Чего хочет Ткач? Какие условия? — придется договариваться. Мне нужно потянуть время.
— Твоя голова.
— Я готов на все, лишь бы вы оставили ее в покое. Пускай она вернется к прежней жизни.
Сука, нам даже не дали шанса на будущее. Судьба, какого черта так жестоко? Почему? За что ты так со мной? Я много не просил, просто быть рядом с ней до конца своих дней. Видимо конец пришел, а ее рядом нет.
— Мы подумаем над твоим предложением, — продолжая усмехаться, скидывает трубку.
Осознаю, что Минаев пешка, только вот зачем Ткач подкладывает ее под него. Ведь разве можно так, неужели у него совсем внутри ничего не трогает.
Мой последний выход — это подполковник ФСБ Кристенко. Давний знакомый, классный мужик. Когда-то предлагал отучиться на мента, чтобы я к ним пошел. А я вот на другой стороне остался. Просил меня помочь поймать Ткача, и я почти помог. А потом случилась она, все мысли заняла. Дорвался до лакомого кусочка, все спуталось. Потерял бдительность.
— Олег Викторович, у нас проблемы. Вернее у меня.
— Ну и что ты хочешь? — гремит басом. Как обычно, без лишних слов. Просто конкретика.
— Когда Ткач меня упек за решетку, я к вам не пошел. Сам думал выкручусь, но сейчас уже не справлюсь. У него моя женщина. Помоги найти.
— Ну и сволота. Он же не трогает никогда родных. Не его методы. Чего вдруг?
— Она… — оступаюсь на полуслове, — Она его дочь.
Глава 37
Наши дни
— Чей это дом? — задаю вопрос вполголоса. Связки болят из-за крика и истерики.
— Твой будущий дом, — Минаев кладет руку на мое колено, сжимая его. Чувствую, как внутри холодеет.
— Что это значит? — осматриваю шикарный особняк. Территория огромная, вдалеке виднеется озеро. Пашина дача по сравнению с этим зданием выглядит маленькой избушкой, хоть и двухэтажной.
Неужели такое богатство можно заработать на содержании проституток? Уверена, что эти хоромы не Минаевские. Следовательно, меня с кем-то будут знакомить. С кем-то очень важным.
— Слишком много вопросов, куколка. Я слегка устал.
Я игнорирую выпад мужчины. Мне искренне плевать на его чувства, на его желания. Я здесь только для того, чтобы Паша был в сохранности. Прикрываю глаза и представляю, как он зол сейчас. Надеюсь, что он меня простит. Я ушла из его постели, из его дома к другому мужчине. Но уверена, что понимает почему. Федулов знает, я не предательница. Так любить мужчину и уйти к другому… Невозможно.
Мы заходим в хоромы, я торможу на входе, слыша голоса из гостинной. Все мужские. Они что-то обсуждают, смеются. Мне не по себе. Минаев хватает меня за руку, тащит за собой, но я упираюсь. Он зло сводит брови, прожигая во мне дыру, и мы смотрим друг на друга, испепеляя взглядом.
— Кто эти люди? — киваю в сторону голосов.
— Если перестанешь упираться, то мы сейчас пойдем туда, и ты познакомишься, — снова дергает меня за руку.
Стою на месте.
— Послушай, — он хватает меня за горло, слегка сжимая его, — Я не Федулов, потакать твоим капризам не собираюсь. Тебе лучше меня не злить.
Мои зрачки расширяются, потому что его пальцы смыкаются в плотный замок, отчего воздуха становится меньше. Он демонстрирует свою силу, и да, мне страшно.
— Отпусти, — шепчу, размыкая его пальцы, но он еще плотнее их скрепляет.
— Будешь хорошей девочкой, и будет у тебя счастливая сказка.
Он смотрит еще некоторое время мне в глаза, продолжая держать за шею. Голоса из гостинной становятся ближе, и когда в проеме появляется мужская фигура, пальцы Минаева ослабевают, и он меня отпускает. Я тут же прокашливаюсь, ловя воздух ртом, как рыба.
— И что тут происходит? — я пока не вижу из-за туловища Игната, кто там стоит, но голос его грубый и уверенный. Чувствуется, что обладатель такого тембра чувствует власть.
— Константин Петрович, мы тут немного с вашей… — Минаев ловит заминку, но продолжает, — С вашей дочерью повздорили немного. Но ничего страшного.
От его слов кружится голова, я вскидываю взгляд и смотрю на мужчину, выглядывая из-за плеча Игната. Слезы брызжут из глаз мощным потоком, даже не успеваю отследить как они прорываются вниз по щекам. Смотрю на высокого мужчину и узнаю. Конечно, я его узнаю. Несмотря на то, что последний раз я его видела, когда была ребенком, он не сильно изменился. Поседел, слегка набрал в весе, но лицо выглядит свежим, только вот взгляд пустой. В мои детских воспоминаний это были самые теплые глаза. Сейчас этого нет.
— Папа, — всхлипывая, шепчу.
Я много раз представляла нашу встречу. Никогда не верила, что он может быть мертв. Я чувствовала, он жив. Представляла, как увижу его, брошусь на шею, упаду на грудь и прижмусь к родному человеку. Ведь по крови он единственный, кто есть у меня в этой мире. Но отчего то не спешу бросаться к нему. Сердце колотится, выпрыгивая из груди.
— Даже папку родного не обнимешь? — он раскрывает руки для объятий, делая шаг вперед. Минаев тут же отходит в сторону, открывая мне проход.
Несмело делаю шаги в сторону отца, ноги словно к полу приросли. Но все же оказываюсь в его руках, чувства радости и счастья нет, даже близко. А страх есть. Энергетика подавляющая.
Он небрежно проводит большой ладонью по моим волосам, без нежности, но демонстрируя кто здесь главный.
— Наделала ты шуму в наших кругах, Алиса.
— Что ты имеешь ввиду? — выбираюсь из объятий.
— Я тебя спрятал так хорошо, что шансов найти почти не было. Но нет, этот щенок нашел тебя.
Его руки сжимаются в кулаки, он свирепеет.
— Ты про Пашу? Вы знакомы?
— Дочка, а ты свою родную фамилию вообще помнишь?
— Ткачева, — тут же произношу, и пазл складывается воедино.
Ткач.
— Почему ты забрал меня от него? Зачем ты поставил его на мушку? — тычу в мужчину пальцем.
— Нам много, что нужно обсудить. И первое, я хочу, чтобы ты усвоила. Дочка Ткача не будет путаться со всяким отродьем.
Он выплевывает каждое слово с презрением.
— Ведь все было хорошо, такой замечательный молодой человек у тебя был. Я прям налюбоваться не мог, — он улыбается, но фальшиво, — Надо же было тебе спутаться с этим ублюдком.
— Он такого же мнения о тебе, отец, — холодно бросаю, — Я так полагаю, ты следил все это время за мной? Знал, где я и что со мной?