Погрузившись в свои мысли, Шершень впервые за много лет сидения в засадах едва не проворонил всадника в рясе послушника монастыря, неспешно проехавшего мимо. Был бы жив главарь их шайки, безжалостный Белый Волк, не миновать бы раззяве пяти ударов кнутом или чего похлеще. Но седой атаман полег в первый же день облавы, так что оплошность сошла с рук. Коротко свистнув, Шершень подал сигнал подельникам и с удовлетворением наблюдал, как здоровенный Битюг опускает поленце на голову невезучего путника.
__________
Алекс очнулся от того, что кто-то плеснул на него ледяной воды. Старая история. Руки-ноги связаны, голова болит так, что перед глазами пляшут красные пятна, пересохший шершавый язык во рту застрял чужеродным куском мяса и рядом стоят трое крепко сбитых мужичков – явно не мирные селяне. У крайнего справа дылды в руках пустой котелок – понятно, кого поблагодарить за побудку. А вот за шишку на голове, скорее всего, отвечает громила по центру. Однако, если довериться интуиции, самая главная неприятность стоит слева – в виде невысокого крепыша со стальными глазами, шрамом через все лицо и обманчиво небольшим ножом в руке.
Коротышка что-то спросил, но Алекса, видимо, приложили крепче некуда, и он лишь беспомощно наблюдал, как шевелятся губы, искореженные шрамом. Показать что бы то ни было жестами со связанными руками невозможно. А мотать головой или кивать пленник остерегался, чтобы – не допусти Бальда Милосердная! – боль в голове не стала еще сильнее. Да и мало ли о чем его спрашивают. Ответишь невпопад – и пиши пропало.
После третьей или четвертой попытки невысокий явно начал терять терпение и, пнув несколько раз связанного тяжелым сапогом, что-то коротко произнес бугаю с дубиной. Тот криво ухмыльнулся, вытащил из ножен короткий, с необычно темным отливом клинка меч и скрылся в кустах. Вскоре порыв ветра, долетевший с той стороны, принес запах дыма, что не сулило Алексу ничего хорошего, зато объясняло цвет меча, лезвие которого явно частенько калили на огне.
В ожидании подготовки орудия пытки бандит со шрамом развлекался, продолжая пинать пленника и повторяя свои вопросы. Войдя в раж, он заехал Алексу сапогом в висок, отправив того в блаженную долгожданную темноту.
__________
Шершень злился все больше и больше. На Битюга, который перестарался и приложил пойманного недотепу сильнее, чем следовало. На себя, что чуть не проворонил всадника, сидя в засаде. На облаву, из-за которой налаженное безбедное существование испарилось в один миг и теперь надо начинать обустраиваться с нуля. На Клыка, затащившего их на эту поляну, но, пес разберет, не зря ли они убили здесь столько времени? На храмовника, что таращился налитыми кровью зенками и беззвучно шлепал разбитыми губами. На весь белый свет. Снова на Битюга, который чересчур долго копается со своей железякой и костром…
Раздраженный Шершень велел Клыку скорее гнать здоровенного дурня обратно и снова принялся вымещать свою злобу на избитом, полумертвом теле связанного. Оба подельника не торопились возвращаться и Шершень, с каждой минутой распаляясь все сильнее от распиравшей нутро злобы, решил для начала отрезать пленнику уши, а потом поприжигать раны битюговым мечом. Пусть-ка повертится ужом!
__________
Алекс открыл глаза в тот момент, когда бандит со шрамом усаживался ему на грудь, улыбаясь странной кривой улыбкой, от которой пробирал озноб. Вдохнуть не получалось. Легкие и без того жгло огнем, когда зверь в обличье человека посильнее прижал его к земле разок-другой, выдавливая последние остатки воздуха.
__________
Шершень выждал немного, наслаждаясь мучениями пленника. Вот и лицо уже посинело. Рот разевает, как рыба, вытащенная из воды – как бы снова не отрубился. Ничего, сейчас мы тебя взбодрим! Шершень потянулся ножом к лицу храмовника, когда что-то ужалило его в спину.