Раньше сюда приезжали друзья и босс Чака. С ними было весело, ходили на рыбалку, говорили о важном: о таком, о чем детям знать не положено.
О деньгах, бандитах и убийствах.
Чак – крутой мобстер, ну, или гангстер, я точно не знаю, как правильно. Он убивает людей за деньги.
Когда я рассказал об этом Бобби, моему однокласснику, тот сначала не поверил, а потом после того, как я показал ему настоящий револьвер, спросил, не страшно ли мне жить с гангстером.
Я, не задумываясь, ответил: «Не страшно ни капельки».
Но, если и вправду пораскинуть мозгами на эту тему, то становится так неуютно, что я стараюсь не делать этого.
Пословица есть такая: «Многие знания многие печали»? Так Сэм говорит.
Он Босс. Самый главный. Главнее него только президент, наверное. Но Чак уверен, что Босс круче.
А ещё Сэм говорит, что зря Чак меня взял себе, что надо было меня грохнуть.
А я вот думаю, что не зря. Ещё года три, и мы будем ходить вместе убивать людей. В банде Чака зовут «Печатная машинка», а меня, когда я получше научусь управляться с Томпсоном, будут звать Томми-ган. В честь пулемета Томпсона. Здорово я придумал? Эх, и наведём же мы шороху!
Или уже навели?
Я Томми-ган, мне двадцать два. Хватаю палку, это мой автомат Томпсона, и бегу, расстреливая воробьев.
Та-та-та-та!
Воробьи смотрят на меня, как на дурачка. Я Томми, мне двенадцать, и в руках у меня большая сучковатая коряга.
Бросаю ее и несусь к озеру. Чаки приедет не скоро. Хотел бы я надеяться, что он вообще приедет.
Пока его нет, можно не бояться выглядеть глупым и купаться нагишом. Он говорит, что так делают только деревенщины, а люди, которых остальные называют «сэр», не должны носиться с палкой наперевес и сверкать голым задом.
Так-то оно так, но сушить на себе одежду после купания совсем невесело.
Я уже у озера, раздеваюсь и несусь к воде так быстро, как только могу. Чтобы не передумать.
Вбегаю, поднимая целые веера брызг, визжу, плюхаюсь и ныряю. Потом, уже отдышавшись, медленно выхожу, отряхиваюсь, натягиваю на мокрое тело одежду и сажусь на бревно, подставляя лицо солнцу.
Я прихожу сюда каждый день и размышляю о разных словах. Вот, например, слово «край», у леса есть край, у раны, у стола, у лета… У жизни?
Есть ли край у жизни?
Теперь-то я взрослый, а когда был совсем маленьким, задавал глупые вопросы: больно ли умирать, страшно ли убивать, что такое смерть?
Чак просто пожимал плечами. Потом говорил, что смерть это только бизнес, и чтобы я не забивал себе голову всякой святошинской ерундой.
А я подумал и решил, что никогда не умру.
Кажется, так и случилось.
Чаки мне не отец, и он не из тех отвратительных людей, которые заводят себе мальчиков, чтобы вытворять с ними жуткие вещи. Он пристрелил моего папашу (это был просто бизнес) и взял меня к себя.
Он не должен был, Сэм был против, но Чак все равно меня взял.
Я ходил в школу для мальчиков в пригороде Чикаго, а жили мы в западной части. У меня были проблемы с грамматикой, тяжело давались времена.
Но сейчас, кажется, дело не в правописании.
Мне действительно было двадцать два, и я действительно был гангстером. Меня звали Томми-ган, и, когда я возвращался домой в маленькую съемную квартирку рядом с центром, увидел слепую старуху. Оборванная, грязная, она стояла на обочине и просила милостыню, мимо проезжали чёрные дорогие машины.
Я был убийцей и не отличался сентиментальностью. Какое тут? Руки в крови не то что по локоть, по самую шею. Сунул ей двадцатку и перетащил через дорогу.
Замарашка подняла на меня свои покрытые бельмами глаза, поправила тощенькие, выцветшие растрёпанные косы и спросила: «Милок, чего ты хочешь?».
Наверное, предлагала себя. Меня никогда не привлекали маленькие грязные старушонки, и чёрт меня дёрнул сказать (уж верно он постарался, больше некому): «Хочу не умирать. Никогда – никогда».
И я ушел. Убежал, не оглядываясь, будто спасаясь от собственной глупости.
В сущности тогда я был юнцом, но считал себя крайне взрослым. Курил дорогие сигары, делал вид, что люблю убивать. А мне не нравилось. Никогда не нравилось. До сих пор тошнит от вида крови. От этих воспоминаний.
Потом я возомнил себя очень крутым, таким крутым, что решил отомстить за смерть отца. Я его совсем не помнил, но те, кто знал Билли Маккарти, говорили, что он был драчуном и пропойцей. Поколачивал мать до тех пор, пока та не повесилась или не утопилась. Никто не мог точно сказать, чем все закончилось, но случилось что-то нехорошее.
Кланы мафии обычно воюют между собой, подговорить людей было легко, они просто пошли и застрелили Чаки.